Философская ода Г.Р. Державина На Смерть Князя Мещерского

      Сегодня льстит надежда лестна,

      А завтра: где ты, человек?

   В заключительных трех строфах – девятой, десятой и одиннадцатой – автор  прямо обнаруживает себя. Здесь повествование  подходит к финалу, где само собой  напрашивается лаконичное логическое завершение. Одно из самых ценных качеств  Державина – способность всегда трезво оценивать положение вещей, и эта трезвость сочеталась с  лирическим одушевлением его стихов. Прошла молодость, та замечательная  пора жизни, когда человек еще  не ищет мучительно ответа на вопрос о  конечности бытия. Зато теперь, в зрелые годы, автору и его лирическому  герою наконец-то стала понятна  тщета честолюбивых желаний, одолевавших  в молодости. Теперь он "желанием честей размучен". 

   Как же прозревшему человеку доживать остаток  своей жизни? Поэт мыслит смело и  мужественно и к этому же призывает  своего друга Перфильева и читателей  оды. Жизнь, – заключает он, – "мгновенный дар", а коль так, то тем более  ее следует хорошо "устроить". Важнее всего в "дверях вечности" сохранить свою душу чистой: 

      Сей день иль завтра умереть,

      Перфильев! должно нам конечно, –

      Почто ж терзаться и скорбеть,

      Что смертный друг твой жил не вечно?

      Жизнь есть небес мгновенный дар;

      Устрой  ее себе к покою

      И с чистою твоей душою

      Благословляй  судеб удар. 

   После всего напрашивается вопрос: можно  ли назвать эту оду торжественной, величественной, "парящей"? Вопрос, конечно, спорный.  Несомненно, она  сохраняет, как было принято в  этом жанре, высокий эмоциональный  настрой. Но у Державина он обусловлен не задачей прославления некоего  важного лица, а значительностью  и важностью скорбного события, одинаково касающегося всех людей, и больших и малых. Сохраняются  композиционная строгость, однородность лексики, ритмическое единообразие, присущие оде. И тем не менее, чистой одой это уже назвать сложно. Поэт озабочен личностной проблемой и  стремится ее разрешить: найти выход  с помощью художественного слова  и образа. Нечтоо совершенно новое: оду – размышление, оду – медитацию. Конечно, Державин был не единственным русским поэтом, разрабатывающим  эту форму. Но именно его опыты  оказались особенно яркими и значительными. По его стопам пойдет следующее поколение  русских лириков и, среди них, М.Н. Муравьев и В.А. Жуковский. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Метрика и тропы

   Ода имеет одиннадцать строф, по восемь строк в каждой строфе. На протяжении всего произведения здесь сталкиваются мотивы жизни и смерти. Заявлено это противостояние на разных уровнях  поэтики: образа, детали, синтаксической конструкции, ритмического звучания строк  и т.д. В оде много тропов, нам  напоминающих множественные оксюмороны. Оксюмороны передают неоднозначность  наших душевных состояний, чувств и  переживаний. Они показывают противоречивость наших поступков, поведения и  всей нашей жизни. Множественные  оксюмороны не могли не привести к  большей психологической правдивости  произведения. Читая «На смерть князя  Мещерского», постоянно встречаешь подобные тропы:

      Едва  увидел я сей свет –

      Уже зубами смерть скрежещет. 

      Приемлем  с жизнью смерть свою,

      На  то, чтоб умереть, родимся. 

      …быть себя он вечным чает –

      Приходит  смерть к нему, как тать,

      И жизнь внезапно похищает. 

      Здесь персть твоя, а духа нет. 

      Где стол был яств – там гроб стоит.

      Где пиршеств раздавались клики – 

      Надгробные  там воют лики,

      И бледна смерть на всех глядит. 

      Сегодня бог, а завтра прах.

   Как раздвигается картина человеческого  бытия в этих строках! Из стихотворения, к сожалению, до сих пор не совсем ясно что герой был за человек. Узнаем только, что он был "сыном  роскоши", что благополучие соединял с крепким здоровьем:"Утехи, радость  и любовь / Где купно с здравием блистали". И что смерть его  была внезапной и потому тем больше поразила друзей. Но знаменательно  уже и то, что в высоком одическом  жанре поэт обратился не к важному  историческому лицу, как предписывали нормы классицизма, а к простому смертному, своему знакомому. Белинский  прокомментировал это поэтическое  новшество: "Что же навело поэта  на созерцание этой страшной картины  жалкой участи всего сущего и человека в особенности? – Смерть знакомого  ему лица. Кто же было это лицо – Потемкин, Суворов, Безбородко, Бецкий или другой кто из исторических действователей того времени? – Нет: то был –  сын роскоши, прохлад и нег!" То был обычный, заурядный человек. Через судьбу обычного человека решился  поэт осмыслить масштабную философскую  тему: всеобщность и всевластность  законов мироздания.

   А вот образ Смерти выписан в  этой оде красочно и детально. Он динамичен и развернут в произведении со впечатляющей последовательностью. В первой строфе: Смерть "скрежещет  зубами" и "косою сечет дни  человеческой жизни". Во второй: "алчна  Смерть глотает" "целые царства", "без жалости разит" все вокруг. Следом идет прямо-таки космический  размах образного рисунка:

      И звезды ее сокрушатся,

      И солнцы ее потушатся,

      И всем мирам она грозит.

   Создавая  именно этот образ, поэт нашел возможным  проявить смелое новаторство: намеренно  снижая величественный космический  образ, он включил в его контуры  зримую и насмешливую сценку-деталь. Усмехаясь, Смерть глядит на царей, "пышных богачей" и умников – "и… точит лезвие косы".

   При всей четкости деления на строфы, ода  отличается плавностью повествования. Этому способствует целый ряд  художественных приемов. Один из них, едва ли не впервые в русской поэзии так полно примененный Державиным, – прием "перетекаемости" одной  строфы в другую, соседнюю. Достигалось  это следующим образом: мысль  предыдущей строфы, сконцентрированная в последней ее строке, повторялась  первой строчкой следующей строфы. А затем всей этой строфой мысль  развивалась и усиливалась. Здесь  мы наглядно рассматриваем не что  иное, как лейтмотив.

   Один  из главных лейтмотивов державинской оды: смерть взирает на все равнодушно и бесстрастно, потому что для  нее все равны. Этот главный мотив  стихотворения приходится как раз  на его кульминационную срединную  часть: конец шестой строфы. Именно здесь обнаруживаем строку: "И  бледна Смерть на всех глядит". Следующая, седьмая, строфа эту мысль подхватывает и многократно усиливает, развивая и конкретизируя:

      «Глядит на всех – и на царей,

      Кому  в державу тесны миры;

      Глядит  на пышных богачей,

      Что в злате и сребре кумиры;

      Глядит  на прелесть и красы,

      Глядит  на разум возвышенный,

      Глядит  на силы дерзновенны –

      И…  точит лезвие косы.»

   Еще пример. Последняя строчка восьмой  строфы заявляет новый лейтмотив: скоротечности  человеческой жизни, пролетающей, словно сон. Мысль звучит так: "И весь, как сон, прошел твой век". Девятая  строфа подхватывает эту мысль и  продолжает:

      «Как  сон, как сладкая мечта,

      Исчезла и моя уж младость;

      Не  сильно нежит красота,

      Не  столько восхищает радость,

      Не  столько легкомыслен ум,

      Не  столько я благополучен,

      Желанием  честей размучен,

      Зовет, я слышу, славы шум.» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

Несомненно, роль Гавриила Романовича Державина и  его философской лирики велика для русской литературы в целом. Ведь она знаменует собой переход от консервативного и устойчивого классицизма в лице таких титанов, как Ломоносов и Сумароков к более либеральным, но не менее гениальным временам декабристов. Державину повезло родиться в некоем роде первопроходцем, основателем прочного фундамента, на котором позже расцветут и укрепятся таланты Пушкина, Лермонтова, Достоевского и других гениев отечественной литературы. Хотя никто не исключает, что родись он в более благоприятное время, его талант затмил того же самого Пушкина. Ода «На смерть князя Мещерского»- прекрасный тому пример. Её образность и контрастность по своей эмоциональной нагрузке не уступает мрачным, но экспрессивным стихотворениям романтизма.

Интереснейшую гипотезу высказал журналист Всеволод Сахаров в своей статье, посвященной  Державину и его отношению  к масонам.

«…самым интересным по близости к ордену стихотворением Державина является знаменитая философическая ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Когда, о ком и зачем она написана? Вопросы эти могут показаться странными, ведь для ответа надо просто заглянуть в академические примечания, которые, впрочем, не всегда бывают полными, точными и объективными. А о теме державинской загадочной оды уже сказал его биограф, поэт В.Ф. Ходасевич: «...Державин говорит о владычестве смерти... Уже самая постановка темы замечательна».

Не исключено, что державинская ода стала одной  и предпосылок к ослаблению господства канонов и засилья выдержанных  трех штилей и началу новой эпохи, начинавшейся экспрессивным сентиментализмом и продолженной мрачным романтизмом.  
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы:

Ходасевич В. Державин (Писатели о писателях). — М.: Книга, 1988. — 384 с

Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века, с. 409, 411, 414. 

Макогоненко Г. П. От Фонвизина до Пушкина. М., 1969, с. 391—431.

Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 9, с. 94.

П.А.Орлов «История Русской Литературы XVIIIвека»// Москва «Высшая школа». 1991

Литературная  энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939. 

Всеволод Сахаров  «Там гроб стоит. Державин и масоны»