Суверенитет. Происхождение и развитие

РГСУ

Кафедра гуманитарных и социальных наук

Домашняя работа по политологии  на тему:

«Суверенитет. Происхождение  и развитие»

Выполнила студент 1 курса 4 группы

Алексеев И.С.

Проверил преподаватель  кафедры гуманитарных и социальных наук

__________________

Москва - 2013 

Государственный суверенитет (от французского souverainete — верховная власть) — это важнейшее неотъемлемое свойство государства, выражающее верховенство, независимость, полноту, исключительность и единство государственной власти данной страны.

Государственный суверенитет —  неотъемлемое свойство государства, источником и основой которого является волеизъявление народа страны, его власть, его суверенитет. «Фундаментом государственного строя является народный суверенитет», — говорится в Конституции Греции. В Конституции Италии подчеркивается, что «суверенитет принадлежит народу», а в Основном законе ФРГ, что «вся государственная власть исходит от народа». В связи с этим важно разграничить государственный суверенитет и народный суверенитет, видеть как их взаимосвязь, так и отличие. Государственный суверенитет, несомненно, тесно связан с народным суверенитетом прежде всего потому, что именно государство выступает в качестве главного выразителя воли народа. С другой стороны, суверенитет народа служит важнейшей социально-политической основой подлинно демократической государственной власти. В этом плане государственный суверенитет базируется на суверенитете народа. Но в то же время суверенитет народа существенно отличается от суверенитета государства как по своему субъекту, носителю, так и по содержанию. Субъектом, носителем народного суверенитета является народ, а государственного суверенитета — государство. Суверенитет народа проявляется не только в деятельности государственной власти и ее органов, но и в разнообразных формах общественной самодеятельности, т.е. деятельности многообразных общественных организаций, трудовых коллективов и др., в функционировании институтов непосредственной, прямой демократии (выборы, референдумы и др.) и т.д.

Верховенство государственной власти означает, что она ничем не ограничена, кроме права (включая естественное право) и закона (включая конституцию), не имеет другой стоящей над ней или рядом, на одном уровне с ней политической власти и поэтому является высшей, верховной. Вместе с тем в демократическом правовом государстве верховенство государственной власти не может и не должно означать ее абсолютную неограниченность, поскольку в таком государстве власть не может не быть ограничена правом и подчинена ему. Абсолютной, ничем и никак вообще не ограниченной государственной власти в реальной жизни нет и быть не может, поскольку все государства существуют, действуют и развиваются в системе неуклонно усиливающихся и углубляющихся взаимосвязей и взаимодействий с другими государствами в условиях региональной и международной интеграции и глобализации. Отношения между ними регулируются нормами международного права, обязательными для всех стран. Кроме того, многие государства входят в состав федеративных, конфедеративных и иных межгосударственных союзов, ассоциаций и объединений.

Независимость государственной власти означает ее самостоятельность и свободу от вмешательства извне и изнутри в принятии властных решений и выполнении иных функций. Суверенная государственная власть сама, без какой-либо решающей зависимости от других государств или надгосударственных объединений и организаций (внешний аспект) или внутригосударственных политических и иных сил и организаций (внутренний аспект) определяет и осуществляет свои полномочия. Конечно, и здесь в современном мире не может идти речь об абсолютной независимости, самостоятельности. Вряд ли, например, можно говорить о том, что государства — члены ООН абсолютно независимы от этой всемирной межгосударственной организации или что страны — члены Европейского Союза абсолютно самостоятельны и не находятся ни в какой зависимости от этого союза. Но очевидно, что ни в том, ни в другом случае такая имеющаяся зависимость не ставит под вопрос сохранение суверенитета государств-членов. Это означает, что само по себе некоторое ограничение и тем более самоограничение даже суверенных прав государств не означает потерю ими государственного суверенитета.

Полнота, исключительность и единство государственной власти выделяют другие специфические грани в таком феномене, как государственный суверенитет. Речь идет о том, что, во-первых, суверенная государственная власть обладает такой властью не частично, не той или иной ее долей, а в полном объеме (хотя и может самоограничиваться в предметах своего ведения и своих полномочиях); во-вторых, такая власть исключает возможность существования наряду с ней иной равнозначной государственно-организованной политической власти и только она имеет исключительное право устанавливать единый правопорядок в стране, издавать законы, определять права и обязанности государственных органов, общественных организаций, должностных лиц и граждан и т.д.; и в-третьих, суверенная государственная власть характеризуется наличием единой системы высших государственных органов и установлением общих, единых принципов организации, функционирования и деятельности государственной власти на всех уровнях — местном, региональном и общегосударственном.

Суверенитет — это не количественная, а качественная характеристика государственной власти, ее неотъемлемое и неделимое свойство, которое по самой своей природе либо есть, либо его нет. И потому нельзя быть суверенным на треть, наполовину или на три четверти. Другое дело компетенция, права и обязанности, полномочия и предметы ведения, которые делимы, могут быть больше или меньше в своей совокупности, сумме, увеличиваться или уменьшаться. Но точно так же, как не всякое количественное изменение ведет к смене качества, так и не всякое, а лишь связанное с нарушением меры ограничение прав, в том числе и суверенных, ведет к потере суверенитета. В связи с этим, когда, например, рассматривается проблема суверенитета в федеративном государстве, то речь должна идти не о «разделе суверенитета» между федерацией и ее субъектами, не об их полусуверенности и не о «долях суверенитета» у каждого из них (если субъекты федерации суверенны), а о сосуществовании двух сопряженных, взаимосвязанных и взаимообусловленных разноуровневых суверенитетов, каждый из которых не может успешно реализовываться обособленно, в отрыве от другого. Сопряженный, взаимосвязанный суверенитет — это не частичный, разделенный суверенитет, а суверенитет, своеобразие действия и проявления которого определяется условиями одновременного сосуществования и совмещения двух разных суверенитетов. Концепция сопряженных суверенитетов в федеративном государстве ничего общего не имеет ни с концепцией делимости государственного суверенитета, ни с концепцией его абсолютности.

Безусловно, интересно было бы написать об источниках суверенитета. Само собой разумеется, что при господстве идей божественного происхождения власти источником верховной власти в государстве считалась божественная воля. Как отмечалось ранее, постепенно сформировалась теория договорного происхождения государства и, соответственно, власти. К ним восходят теории народного суверенитета, согласно которым власть коренится в воле народа. Обращает на себя внимание тот факт, что уже со времен античности все настойчивее пробивала себе дорогу мысль о том, что власть или государство должны служить народу, а не наоборот. Так, еще Аристотель говорил, что семья как общественная структурная единица первична по отношению к государству. Не семья и другие простейшие человеческие реальности должны приспосабливаться к государству, а, наоборот, государство должно приспосабливаться к ним. Эта мысль получила дальнейшее развитие на рубеже средних веков и Нового времени. В 1574 г., т.е. через два года после Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г.), когда были уничтожены тысячи гугенотов, Т.Беза опубликовал анонимно свою работу «О правах властителей по отношению к своим подданным», в которой, по сути дела, было сформулировано положение, ставшее одним из основоположений теории общественного договора. В начале работы Беза поставил вопрос: «Следует ли подчиняться властителям так же безоговорочно, как воле Божьей?» Отвечая на этот вопрос отрицательно, Беза обосновывал мысль о том, что, если короли нарушают божественные заповеди и бывают несправедливы, то народ вправе не подчиняться им. «Не народы существуют для правителей,— писал Беза,— а правители для народов, так же как пастух нужен для стада, а не стадо для пастуха». Эта постановка вопроса получила дальнейшее развитие в Новое время. Считая, что верховная власть — не продукт естественного права, а некий исторический факт, Г. Гроций, например, утверждал, что она представляет собой результат добровольного договора, заключенного людьми «ради права и общей пользы».

Экономической основой государственного суверенитета служит владение территорией, определенной собственностью, культурным достоянием и т.п.

Политическая основа суверенитета заключается в существовании стабильного, сложившегося государства, наличии достаточно развитой политической организации власти. Правовой основой суверенитета являются конституции, законодательство, декларации, общепризнанные принципы международного права, фиксирующие равенство государств, их территориальную целостность, невмешательство во внутренние и внешние дела, право наций на самоопределение.

Выступая признаком государства, суверенитет характеризует его  как особый субъект политических отношений, как главный компонент  политической системы общества.

Идеи суверенитета возникли у человечества практически одновременно с возникновением государства как такового. Анализируя государство как феномен, люди отмечали необходимость его самостоятельности. Суверенитет на разных этапах развития государственности, с изменением социально-экономической и политической структур общества приобретал различные формы своего выражения. Идея суверенитета и понимание его сущности выкристаллизовывались постепенно, по крупицам вбирая в себя достижения правовой мысли и передовой практики государственно-правового развития различных стран мира начиная с глубокой древности. Так, уже Аристотель (384-322 г.г. до н.э.) выделяет в качестве специфического признака полиса (государства), отличающего его от всех других видов человеческого сообщества, самодостаточность (автаркию), что в его учении означало способность государства существовать независимо от других уний, полностью удовлетворяя свои потребности собственными силами. Хотя, как и позже в феодальном обществе, которое было построено на договорно-иерархическом принципе, здесь еще отсутствовало какое-либо представление о таком качестве, отличающем государственную власть от всех иных, как «суверенитет».

Некоторые авторы считают, что  Аристотель и Цицерон выдвигали  принцип суверенитета, не зная этого  термина. Однако справедливости ради следует признать, что идею главенства государства в обществе идеологически обосновывал и активно защищал уже Марсилий Падуанский (1275-1343). Исходя из идеи монаршего суверенитета он признавал необходимость существования в обществе и иной, помимо указанной, воли, которая должна участвовать в принятии общих решений (позитивных законов) и контролировать исполнение принятых решений.

Первый стройные концепции  государственного суверенитета обычно связывают с именем такого ученого, как Жан Боден. Именно в его книге «Шесть книг о республике» была впервые сделана попытка комплексного и непротиворечивого ответа на ряд вопросов, касающихся суверенитета. С Боденом не просто связывают возникновение первой единой юридической концепции суверенитета, но подчас относятся к нему как к самому выдающемуся основателю современной теории суверенитета. Согласно его концепции, суверенитет - это высшая, абсолютная и бессрочная власть, и лишь образование, обладающее такой властью, может именоваться государством. Боден объективно для своего времени утверждает, что суверенитет воплощается в высшем правителе государства, который одновременно является источником, носителем и главным реализатором своего суверенитета, и любые полномочия могут осуществлять как сам суверен, так и иные лица и органы, хотя лишь только суверен может судить в последней инстанции о том, что есть право и что есть суверенная воля. В своем суждении о том, что есть право, по Бодену, суверен юридически ничем не связан, но из требований здравого смысла вытекает целесообразность общего блага и мудрых советов. Власть суверена также всегда является независимой от всех иных субъектов правоотношений, хотя верховной она является лишь внутри государства. В отношениях с другими государствами суверены независимы, но не верховны, поскольку должны выполнять добровольно взятые на себя международные обязательства. Боден делает вывод и о том, что суверенитет не может быть разделен или делегирован на каких-либо условиях или на какой-либо срок, однако может быть отчужден от одного субъекта в пользу другого, т.е. может быть безвозвратно и безусловно передан.

Ж. Боден создает буржуазную теорию государственного суверенитета, в центре которой находится мысль о неделимой, единой, постоянной, стоящей над законом государственной власти. Суверенитет, по мнению Бодена, означает свободную от подчинения законам власть над гражданами и подданными.

Под суверенитетом Боден понимал власть абсолютную и постоянную, не связанную никакими ограничениями, законами. В том и состоит абсолютность власти, что она не ограничена какими-либо условиями. Постоянство же означает, что эта власть не установлена на какой-либо срок, а существует по собственному праву, как, например, наследственная монархия. Нетрудно заметить, что положение Ж. Бодена о суверенитете направлено против феодального сепаратизма, на обоснование королевского абсолютизма, который он стремится отграничить от тирании. Существенными признаками суверенитета он считает власть издавать законы без чьего-либо согласия. Власть войны и мира, право суда в последней инстанции и ряд других.

Но суверенность власти отнюдь не означает у Ж. Бодена того, что ею может обладать только единоличный правитель, ибо суверенитет есть и у монархии, и у республики. Власть может быть устроена сложно: она может быть выражена в государе и одной палате, в двух палатах и государе и т.п., но как единое целое эта власть всегда обладает верховенством, постоянством, стоит выше всех других властей.

Проблема поиска критериев  суверенной государственной власти активно исследовалась большинством юристов-международников XVІІ-XІX в.в. Необходимость пересмотра боденовской концепции суверенитета возникла с развитием буржуазно-либеральных философско-правовых течений. По этому поводу весьма точно высказывался немецкий ученый XІX в. Блюнчли: «Идея суверенитета впервые развилась во Франции в эпоху, когда королевская власть стремилась сконцентрировать в своих руках все государственные власти вопреки противодействию феодалов и парламентов. С тех пор в слове «суверенитет» остается оттенок абсолютизма, с трудом уничтожаемый. Этот абсолютизм находится, однако, в противоречии как с конституционной природой нынешних государств, так и с солидарностью, существующей ныне между различными народами земного шара».

Ж.Ж. Руссо, не нарушая логику классической боденовской концепции суверенитета как абсолютной вечной власти, поменял лишь самого субъекта: сувереном вместо монарха объявлялся весь народ в целом. Однако в результате такая концепция народного суверенитета во многом является фиктивной, так как государства не могут существовать лишь в пределах местных общин, а народ даже в таких общинах не может постоянно осуществлять свою власть. При этом осуществление суверенной власти народа как единым целым может быть чрезвычайно затруднено в силу отсутствия самого согласия. К примеру, какое из мнений следует считать народной волей, если одна половина граждан придерживается одной точки зрения, а другая - другой? Именно поэтому дальнейшая юридическая и политическая мысль (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ф. Гизо и др.) пошла по пути дополнения концепции народного суверенитета теорией народного представительства, в силу которой народ, оставаясь единственным сувереном, создает для своего удобства особую структуру управления общественными делами - государство.