В январе 1996 г. между российским
акционерным обществом и бельгийской
фирмой был заключен контракт,
в соответствии с условиями
которого бельгийская фирма обязалась
поставить оборудование для двух
рыболовецких траулеров, принадлежавших
заказчику. Оплата товара должна была
быть произведена после его получения.
Стороны предусмотрели в контракте, что
все споры, если они не могут быть урегулированы
путем переговоров, подлежат рассмотрению
в арбитражном суде РФ. Применимое право
сторонами выбрано не было. Поставка оборудования
была осуществлена бельгийской стороной
в установленные в контракте сроки. Российское
акционерное общество, получив товар,
деньги на счет фирмы-поставщика не перечислило
и на неоднократные напоминания об уплате
долга не реагировало.
Бельгийская сторона обратилась
в арбитражный суд с иском
о взыскании с российского
акционерного общества стоимости
поставленных товаров, осуществив
расчет убытков на основе норм
права Бельгии.
При разрешении спора в суде
ответчик признал свою задолженность
по контракту, однако счел, что расчет
сумм, подлежащих выплате, должен быть
произведен в соответствии с материальными
нормами российского права, поскольку
местом рассмотрения споров стороны определили
российский арбитражный суд. При разрешении
данного спора арбитражный суд учитывал
следующие обстоятельства: контракт был
заключен между сторонами, предприятия
которых находятся в разных государствах.
Следовательно, данная сделка может быть
квалифицирована как внешнеэкономическая.
Отсутствие волеизъявления сторон в отношении
применимого права означает, что выбор
права осуществляет суд, который компетентен
рассматривать данный спор и руководствуется
коллизионными нормами своего законодательства.
При этом используется коллизионная норма
российского (советского) законодательства,
действовавшая на момент заключения договора,
из-за которого возник спор. По сделкам,
заключенным до 3 августа 1992 г., применяется
ст. 566 ГК РСФСР 1964 г.; по сделкам, заключенным
с 3 августа 1992 г., применяется ст. 166 Основ
гражданского законодательства 1991 г. В
данном случае при определении применимого
права арбитражный суд руководствовался
пп. 1 п. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства
1991 г., которые предусматривают, что при
отсутствии соглашения сторон о подлежащем
применению праве к договорам купли-продажи
применяется право страны продавца (см.
Обзор судебно-арбитражной практики разрешения
споров по делам с участием иностранных
лиц. Информационное письмо Президиума
Высшего арбитражного суда РФ № 29 от 16
февраля 1998 г.).
Использование коллизионной формулы
прикрепления закона страны продавца
в более широком смысле в
судебно-арбитражной практике Российской
Федерации имеет место довольно
часто в последние годы. Это
связано с обновлением и расширением
круга коллизионных принципов, введенных
в отечественное право после 1991 г. Как
отмечалось выше (см. гл. 11), современное
понимание lex venditoris предполагает привязку
к правопорядку того государства, в котором
сторона, осуществляющая решающее для
данного вида отношений действие, имеет
свое обычное местопребывание, местожительство,
место учреждения или место основной деятельности.
В той или иной мере он либо закреплен
как явно выраженный принцип lex venditoris,
либо подразумевается в действующем праве
многих стран, в том числе Российской Федерации,
МНР, Украины, ВНР, ПНР, Швейцарии и т.д.
В Законе Швейцарии говорится в этом смысле
следующее: «1. При ошибках в выборе права
договор подчиняется праву страны, с которой
он связан наиболее тесным образом. 2. Предполагается,
что тесная взаимосвязь имеет место со
страной, в которой одна из сторон, осуществляющая
характерные услуги, имеет свое обычное
местопребывание или, если она заключила
договор на основе профессиональной или
производственной деятельности, в стране,
в которой она имеет отделение. 3. В качестве
характерной услуги действует: а) в договорах
продажи — услуга продавца; б) в договорах
о передаче в пользование— услуга стороны,
которая передает вещь или право пользования;
в) в договорах поручения, трудовом контракте
и других подобных договорах — услуга
лица, ее предоставляющего...; д) в договорах
о выдаче гарантии (поручительства) —
услуга гаранта» и т.д. (ст. 117).
Рассматриваемое содержание данного
коллизионного принципа получает
отражение также и в практике
судебных органов Российской Федерации.
Так, российский арбитражный суд при разрешении
вышеупомянутого спора о признании недействительным
внешнеэкономического контракта об аренде
теплохода, заключенного между российским
акционерным обществом и немецким обществом,
в ходе отыскания подлежащего применению
правопорядка сослался на коллизионную
норму lex venditoris в широком значении как
норму права, применимую к обязательствам
сторон по этой сделке.
При рассмотрении дела по существу
суд принимал во внимание следующие
обстоятельства: договор аренды заключен
между участниками, предприятия которых
находятся в разных государствах. Таким
образом, данную сделку можно охарактеризовать
как внешнеэкономическую; заключение
договора предполагает установление между
сторонами определенных прав и обязанностей,
при этом реализация этих прав и обязанностей
должна осуществляться в рамках установленного
законом. Если осуществление прав и обязанностей
одной из сторон ущемляет права и обязанности
другой стороны, то такая сделка может
быть признана судом недействительной
по иску потерпевшей стороны. При этом
для признания сделки недействительной
суд должен руководствоваться теми основаниями,
которые предусмотрены в законе, в рамках
которого действуют стороны; поскольку
стороны не определили своим соглашением
применимое право, суд в первую очередь
выбирает право, регулирующее порядок
осуществления и прекращения прав и обязанностей
сторон. При определении применимого права
к договору аренды (имущественного найма)
суд счел необходимым руководствоваться
пп. 2 п. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства
1991 г., которым установлено, что при отсутствии
соглашения сторон о подлежащем применению
праве применяется право страны наймодателя.
Поскольку наймодателем (арендодателем)
являлась немецкая фирма, правом, применимым
к отношениям сторон по сделке, является
правовая система ФРГ, и порядок принудительного
прекращения прав и обязанностей сторон
должен соответственно определяться судом
исходя из содержания предписаний немецкого
права.
В ряде стран для торговых сделок международного
характера вообще или некоторых их видов,
либо составляющих их элементов коллизионное
право особо выделяет привязку к закону
места исполнения договора — lex loci solutionis.
Таков подход СРВ, Португалии, в известном
смысле России, а также МНР. Положения
монгольского ГК в основном идентичны
российскому регулированию. Так, к договорам
о производственном сотрудничестве, специализации
и кооперировании, выполнении строительно-монтажных
и других работ по капитальному строительству
применяется право страны, где такая деятельность
осуществляется или создаются предусмотренные
договором результаты (п. 2 ст. 166 Основ
гражданского законодательства 1991 г. и
ст. 434 ГК МНР). В отношении приемки исполнения
по договору принимается во внимание право
места исполнения такой приемки, если
сторонами не согласовано иное (п. 6 ст.
166).
Португальский Торговый кодекс
специальным образом оговаривает
применимое право для случаев
определения способа исполнения.
В
частности, если содержание и действие
обязательств подчиняется закону места
заключения договора, то в отношении способа
исполнения ст. 4 предписывает обращаться
к закону места исполнения.
Место заключения сделки во
внешнеэкономических отношениях
— весьма распространенная коллизионная
привязка, закрепляемая не только во внутреннем
праве государств, но и в международных
соглашениях. Например, она выступает
в качестве основного коллизионного принципа,
рассчитанного на действие в обязательственных
отношениях в Соглашении 1992 г. о порядке
разрешения хозяйственных споров, а также
многосторонней Конвенции стран СНГ о
правовой помощи и правовых отношениях
1993 г.
Право, применяемое к сделке
для регулирования существа отношения,
обычно именуется обязательственным
статутом — lex causae. Указанные выше
коллизионные формулы прикрепления используются
для отыскания именно обязательственного
статута сделки (отношения). В проекте
третьей части ГК РФ в перечне коллизионных
принципов приведены привязки, способствующие
определению права, применимого к сделке
по существу, в случаях отсутствия между
сторонами соглашения об ином. В проекте
разд.VII lex venditoris в широком смысле слова
получил дополнительную конкретизацию
за счет включения правила о прикреплении
к праву страны подрядчика в договоре
подряда и ссудодателя в договоре о безвозмездном
пользовании имуществом.
В аспекте унифицированного регулирования
частноправовых отношений, лежащих
в сфере международного оборота,
наибольшее внимание со стороны
широкого международного сообщества
получил договор купли-продажи (см.
об этом в гл. 23). В то же время в рамках
некоторых региональных объединений имеют
место примеры разработки документов,
рассчитанных на единообразное применение
в иных сферах отношений и договорных
видов. Таковыми в рамках Совета Экономической
Взаимопомощи выступали в свое время Общие
условия технического обслуживания машин,
оборудования и других изделий, поставляемых
между организациями стран—членов СЭВ,
уполномоченными совершать внешнеторговые
операции (ОУТО СЭВ 1973 г. в ред. 1982 г.), Общие
условия монтажа и оказания других технических
услуг, связанных с поставками машин и
оборудования между организациями стран-членов
СЭВ (ОУМ СЭВ 1973 г.), Общие условия специализации
и кооперирования производства между
организациями стран—членов СЭВ (ОУСК
1979 г.), а также в рамках Европейских сообществ
Римская конвенция от 19 июня 1980 г. о праве,
применимом к договорным обязательствам
(Римская конвенция).
Если первые из перечисленных
международных соглашений содержали
материально-правовые нормы и, как
правило, единственную коллизинную норму,
являющуюся основной для каждого из договорных
видов соответственно предмету договора,
то Римская конвенция направлена на выработку
и закрепление максимально широкого спектра
коллизионных привязок для многих категорий
отношений и устанавливает ряд немногочисленных
изъятий. Римская конвенция заслуживает
особого освещения ввиду ее универсального,
как подчеркивают многие авторы, характера.
Универсальность этого документа проявляется
прежде всего в том, что она подлежит использованию
в любой ситуации, при которой возникает
выбор между правом различных стран (ст.
1), и применяется не только в отношениях
между субъектами стран—участниц данного
международного договора. Как отмечают
ее исследователи, английский судья или
арбитр, рассматривающий спор между продавцом
и покупателем по поводу поставки мяса
из Аргентины в Нью-Йорк, если он обязан
определить надлежащее право договора,
должен обратиться к нормам Конвенции.
Право, подлежащее применению, должно
быть применено независимо от того, является
ли оно правом участвующего в Конвенции
государства. Главенствующий принцип
прикрепления, используемый в ней,— это
привязка к праву страны, с которым договор
имеет наиболее тесную связь, в основу
чего положена презумпция, что контракт
связан наиболее тесным образом с правом
страны, где имеет обычное местожительство,
местонахождение или основную деятельность
сторона, обеспечивающая решающее для
данного договора предоставление. Так,
если между российским предприятием и
голландским обществом заключен договор
хранения при отсутствии соглашения о
надлежащем праве, будет применяться правопорядок
хранителя как стороны, осуществляющей
наиболее характерное для данного договорного
вида действие. Следовательно, если в анализируемой
ситуации хранителем будет выступать
российское предприятие, то применимым
правом окажется право Российской Федерации,
хотя она и не участвует в Римской конвенции.
С другой стороны, в случае договора займа
между французским и марокканским предприятиями
при отсутствии соглашения между сторонами
о применимом праве, если суд установит,
что надлежащим правом является французский
правопорядок, отношения между заимодавцем
и взаимополучателем по существу будут
регулироваться тем материальным правом,
которое должно быть определено в силу
коллизионных норм Римской конвенции,
так как Конвенция действует во Франции
непосредственно. Таким образом, коллизионное
регулирование, содержащееся в Конвенции,
будет распространяться и на гражданско-правовые
договоры с субъектами тех стран, которые
не являются ее участниками.
Предмет регулирования Конвенции
ограничен некоторыми изъятиями,
которые касаются: 1) статуса и
правоспособности физических лиц;
2) обязательств, возникающих из оборотных
документов (векселя, чека и т.д.);
3) обязательств, возникающих из наследственных
отношений, вещно-правовых отношений,
брачно-семейных отношений; 4) обязательств,
возникающих из арбитражных и пророгационных
соглашений; 5) обязательств, возникающих
из отношений, регулируемых законодательством
о компаниях, создании трастов, отношений
между учредителями, доверительными собственниками
и бенефициарами траста; 6) последствий
действий посредника для отношений принципала
с третьим лицом, не затрагивающих, однако,
других аспектов агентских соглашений.
В сферу действия Конвенции не входят
также вопросы, связанные с процедурой
доказательств и иными процессуальными
действиями. Формулируя общие принципы
изъятий из регулирования Конвенцией,
необходимо констатировать, что она распространяется
на широкий круг обязательств, возникающих
из договорных отношений, за исключением,
однако, специфических соглашений (пророгационные
соглашения) либо тех, которые, хотя и имеют
договорный характер, не являются коммерческими
(например, обязательства по доставлению
содержания или алиментированию), либо
если эти отношения уже специально урегулированы
соответствующими актами (например, оборотные
документы) или Европейские сообщества
имеют в виду подобную регламентацию в
будущем (страховые контракты). При этом
на договоры страхования Римская конвенция
распространяется, если риски, покрываемые
ими, лежат вне территории стран ЕС (в противном
случае будут действовать иные акты —
директивы, принятые в рамках Сообществ).
Договоры перестрахования подлежат регулированию
на основании норм Конвенции даже и тогда,
когда риски находятся в пределах территории
стран ЕС.
Конвенция содержит 33 статьи, в которые
включены принципы определения
применимого права, и решает
проблемы, возникающие в процессе
коллизионного регулирования. В
числе таких принципов имеются
как общие (генеральные) правила, так и
специальные, рассчитанные на особые случаи
и потому квалифицируемые как изъятия
из общих норм. Фундаментом для выбора
права в анализируемом документе выступает
автономия воли сторон. В то же время в
ее тексте содержатся положения, безусловно
ограничивающие сферу и характер legis voluntatis.
Выбор права, согласно Конвенции, должен
быть прямо выражен сторонами или с разумной
определенностью вытекать из условий
договора или обстоятельств дела, если
отыскание применимого права осуществляется
судом. Стороны могут избрать право, применимое
к контракту в целом либо к любой его части
(ст. 3). Данное явление, именуемое «расщеплением»
правового режима, хотя и допускается
Конвенцией, однако не рекомендуется.