П.И.Шафарик, выдающийся ученый-славист

Министерство образования  Республики Беларусь

Учреждение  образования 

«Могилевский  государственный университет имени  А.А. Кулешова» 
 
 
 
 

Реферат: «П.И.Шафарик, выдающийся ученый-славист». 
 
 
 
 
 
 
 

Содержание

Введение 3

1. Биография и деятельность П.И.Шафарика 4-10

2. «Славянские древности» как главный труд П.И.Шафарика 11-13

Заключение 14

Список использованных источников 15

     Введение

     Шафарик Павел Иосиф словацкий и чешский славист, деятель национального возрождения.

     Целью работы было дать описание жизни и  творчества П.И.Шафарика и проследить его вклад в историю славян.

     В своих основных трудах ("Славянские древности", "Славянская этнография") дал историческое обоснование славянской общности и показал роль славян в мировой истории. Занимался также славянскими языками, мифологией, чешской и словацкой литературой и фольклором, палеографией. Выступил как поэт (сборник "Татранская Муза со славянской лирой", 1814). Оказал влияние на развитие славяноведения в других странах, в том числе в России.

     1. Биография и деятельность П.И. Шафарика

     Шафарик Павел Иосиф (13.05.1795 - 26.06.1861) - знаменитый чешский ученый. Родился в селе Кобелярове, в семье евангелического пастора, словака. Учился в евангелическом лицее в Кежмарке, пользовавшемся в то время большою известностью. Об этой школе Шафарик сохранил навсегда лучшие воспоминания. Здесь в нем впервые пробудилось славянское самосознание, под влиянием, с одной стороны, враждебного отношения к славянству некоторых его учителей, с другой - вследствие знакомства с чешскими книгами и журналами, особенно сочинениями Юнгманна, Пухмайера. На литературное поприще Шафарик выступил мелкими стихотворениями, с 1813 г. появлявшимися в венском журнале Яна Громадка "Prvotiny peknych umeni". В 1814 г. он издал в Левоче сборник своих стихотворений: "Tatranska Muza s lirau Slowanskau", отличавшихся как новизной содержания, так и разнообразием формы, плавным и звучным стихом. Это были единственные опыты Шафарика на поэтическом поприще. В 1815 г., со скромными средствами, собранными на кондициях, Шафарик отправился в Йену. Отец желал видеть в сыне будущего теолога, но Шафарик больше привлекали филология, история и философия. В Йене он слушал лекции по классической филологии у Эйхштедта, по истории у Лудена, по философы у Фриса, переводил на чешский язык "Облака" Аристофана и "Марию Стюарт" Шиллера, подготовлял план истории славянских литератур.Возвращаясь в 1817 г. на родину, Шафарик посетил Прагу и провел здесь около месяца в обществе Добровского, Юнгманна, Неедлого, Прессля, Ганки и других пражских ученых и литераторов. Прага не понравилась ему: он поражен был мелкими спорами пражских литературных кругов, их сплетнями, взаимными обвинениями. По возвращении на родину Шафарик принял место воспитателя в частном доме; зиму он проводил в Пресбурге, что давало ему возможность продолжать занятия излюбленными предметами. Шафарик здесь особенно сблизился с Бенедикти, Палацким и отчасти Колларом. Вместе с Палацким, который, как и Шафарик, занимался вопросами чешской просодии, Шафарик издал в 1818 г. в Пресбурге "Pocatkowe Ceskeho basnictur, obwlzaste prozodye" ("Начатки чешского стихотворства, особенно просодии"). Рассуждение это, написанное в форме переписки друзей (авторы скрыли свои имена, только предисловие подписано было Бенедикти), направлено было против учения Добровского о чешской просодии и рекомендовало метрическое стихосложение вместо тонического. Книга эта произвела сильное впечатление в литературных кругах, и хотя учение Шафарика и Палацкого о метрическом стихе не нашло благоприятной почвы, тем не менее весь трактат оказал большое влияние на обновление духа чешской поэзии, повысив требования литературной критики. Имя Шафарика вскоре приобрело известность в евангелических лицеях Венгрии. Ему стали предлагать места учителя, но Шафарик, еще в Кежмарке испытавший враждебное отношение пробуждавшегося мадьярства ко всему славянскому, отказался и предпочел должность учителя и директора сербской православной гимназии в Новом Саде (в южной Венгрии). [5; c. 33].

     С этого момента (1819 г.) начинается новый  период жизни Шафарика, имеющий огромное значение в истории его занятий. Шафарик прекрасно изучил сербский язык, сблизился с просвещеннейшими представителями сербского общества, получил доступ в богатые библиотеки близких к Новому Саду Фрушкогорских  сербских монастырей и извлек из рукописей  их драгоценные материалы для  своих будущих трудов. Здесь положено было основание знаменитому собранию рукописей Шафарика, хранящемуся  ныне в библиотеке чешского музея  в Праге. Многочисленные педагогические труды не препятствовали Шафарику заниматься наукой и осуществлением некоторых  давнишних своих проектов. Давно  уже Шафарик и Коллар мечтали  об издании собрания народных словенских песен, да и материал имелся в изобилии и у того, и у другого. В 1823 г. издан был первый выпуск этого собрания, при участии и Яна Благослава ("Pisne svetske lidu slovenskeho v Uhrich"). В этом сборнике особенно интересным является предисловие, написанное Колларом, трактующее о значении народных песен в отношениях языка, эстетическом и этнологическом. Результатом занятий Шафарика славянскими литературами и языками явилась широко задуманная "Geschichte der slawischen Sprache und Literatur nach allen Mundarten" (Офен, 1826), первый опыт истории литературы и языка всех славянских народов в целом. Здесь Шафарик является и сравнительным лингвистом, и диалектологом, и этнографом, и историком, будителем своего народа и защитником всего славянства. Книга произвела сильное и благоприятное впечатление среди всех славян; сочувственно встретил ее и сам патриарх славистики, Добровский, отметивший в обстоятельной рецензии и ряд недостатков труда Шафарика. Ко времени пребывания Шафарика в Новом Саде относятся еще трактат по славянской древности: "Ueber die Abkunft der Slawen nach Lorenz Surowiecki" (1828) и небольшая, но в высокой степени оригинальная работа: "Serbishe Lesekoerner" (1833) - первое историческое обозрение судеб сербского языка. Шафарик блестящим образом опроверг державшееся до его времени заблуждение, что старославянский язык был отцом всех нынешних славянских наречий, и доказал, что сербский язык гораздо древнее, чем думал, например Добровский: в древнейших памятниках сербской письменности находятся почти все те отличительные черты, коими характеризуется этот язык в настоящее время. Положение Шафарика в Новом Саде, между тем, становилось тяжелым. Он чувствовал себя одиноким, "в истинном изгнании духа". Отношения с представителями сербского общества ухудшались; особенно много огорчений доставляла ему гимназия. [2; c. 44-45].

     В 1825 г. Шафарик, по требованию мадьярского  правительства, был лишен директорства и остался только учителем сербской гимназии. В это время (1826) начались переговоры П. И. Кеппена, ближайшего советника  А. С. Шишкова, тогдашнего министра народного  просвещения, с триумвиратом славянских ученых - Ганкой, Шафариком и Челаковским, которых приглашали к нам на предполагавшиеся к открытию в русских университетах  кафедры славянской литературы. Шафарик  соглашался переселиться в Россию, но переговоры затянулись, и первоначальный проект принял (к 1830г.) иную форму. Этих трех ученых приглашала теперь академия в качестве "книгохранителей при славянской, вновь учредиться имеющей, библиотеке". Но и на этот раз дело тянулось долго, а между тем положение Шафарика в Новом Саде стало настолько тяжелым, что он окончательно решил покинуть этот город и переехать в Прагу, впредь до приискания других занятий. Благодаря стараниям Палацкаго и целой группы чешских писателей и дворян, Шафарику была обеспечена ежегодная субсидия, если он переселится в Прагу и будет писать исключительно по-чешски. Шафарик остался в Праге до конца своей жизни.

       Здесь им были написаны крупнейшие его труды, на которых зиждется его ученая слава. Призвав Шафарика в Прагу, друзья его всячески старались облегчить его существование. Главный виновник его переселения, Палацкий, выхлопотал ему постоянный гонорар за сотрудничество в "Часописи Чешского Музея"; позднее, в 1838 г., он передал редактирование "Часописи"; в 1834-1835 гг. Шафарик редактировал "Světozor", первый чешский иллюстрированный журнал, издававшийся фирмой братьев Гаазе. Но все это давало ничтожные средства. Положение семьи его было чрезвычайно тяжелое в это время, в этом он сам неоднократно признается в письмах к Погодину. [3; c. 31-40].

     После "Истории славянских литератур" и "Славянских Древностей" , третьим  трудом общеславянского характера  была "Славянская Народопись" ("Slovansky Narodopis", 1842). Этой маленькой книжкой  положен был краеугольный камень славянской этнографии. В небольших  очерках и заметках знакомил общество со славянским миром уже Добровский, в своих сборниках "Славине" и "Слованке"; но первый цельный  опыт славянского народоописания сделан был Шафариком. Насколько обширные "Славянские Древности" знакомили  ученый мир с славянской стариной, настолько небольшая "Славянская Народопись" открывала самому широкому кругу читателей пути к ознакомлению с живым славянским миром и, таким  образом, составляла необходимое дополнение к "Древностям". Особенно поучительной являлась приложенная к "Народописи" карта славянского мира ("Slovansky Zemevid"), впервые наглядно изобразившая величие его. Книга Шафарика имела  огромный успех: первое издание ее разошлось  в Праге в несколько дней; в  том же 1842 г. вышло второе издание  ее, а в 1843 г. она переведена была Бодянским на русский язык (первонач. в "Москвитянине" Погодина, а потом  вышло отд. издание). Историческое изучение памятников чешского языка и литературы дало Шафарику обильный материал для  истории старого чешского языка. Шафарик вместе с Палацким принял участие в споре о некоторых  заподозренных памятниках чешской  письменности, выступив с защитой  их подлинности в труде: "Die aeltesten Denkmaeler der boehmischen Sprache" (1840). Здесь подробно рассмотрены "старейшие памятники  чешского языка", отвергнутые Добровским и Копитаром: "Суд Любуши", отрывок  из Евангелия от Иоанна, глоссы "Mater Verborum" и др. На изучении этих, отвергнутых  ныне, и других памятников Древней  чешской письменности основаны были "Начала старочешской грамматики ("Pocatky staroceske mluvnice"), предпосланные Шафариком  исторической хрестоматии по чешской  литературе ("Wybor z literatury ceske", 1845, I). Грамматика древнего чешского языка  впервые получила здесь научную  обработку, впервые представлено было вполне учение о звуках и формах чешского языка и изложен синтаксис  его, причем разбор собранного материала  совершен по строгому научному методу. Существенный недостаток этого труда  состоит в том, что предметом  научного исследования явились памятники  тогда сильно заподозренные, а ныне совершенно отвергнутые. Шафарик не без основания упрекали в недостатке критики. Известность Шафарика со времени  переселения его в Прагу значительно  расширилась, благодаря только что  отмеченным капитальным трудам его. [7; c. 57-58]. Шафарику стали предлагать кафедру славяноведения в Берлине, но он отказался от этого предложения; тогда прусский министр народного просв. Эйхгорн пригласил Шафарика в Берлин, чтобы получить от него совет, как следует поставить учреждаемые в Берлине и Бреславле кафедры. Шафарик представил Эйхгорну замечательную записку, в которой был начертан план университетского преподавания славяноведения. Предложения, обращаемые к Шафарику из России и Пруссии, заставили и австрийское правительство отнестись к Шафарику с большим вниманием. С 1837 г. Шафарик был цензором книг "беллетристического и смешанного содержания". В 1841 г. он был назначен сверхштатным хранителем университетской библиотеки. Цензурные занятия доставляли Шафарику массу хлопот и неприятностей, и он настойчиво стал просить об увольнении от этой должности; в 1847 г. он, наконец, освободился от нее. Шафарик давно мечтал об открытии славянской кафедры в Австрии, прежде всего в Праге, где надеялся получить профессуру. С этою целью он подал в 1846 г. эрцгерцогу Стефану, наместнику Чехии, особую записку; но она не имела успеха. Назначенный в 1848 г. самим императором членом Венской Академии, Шафарик выхлопотал себе разрешение преподавать славяноведение в пражском университете, но вспыхнувшее в марте 1848 г. революционное движение в Вене и Праге помешало ему открыть свои чтения. Так Шафарику и не удалось достигнуть университетской кафедры. Он получил должность библиотекаря университетской библиотеки, которая, благодаря его заботам, обогатилась многими приобретениями и получила новые штаты. Когда в 1848 г. в Праге состоялся съезд представителей всех славянских народов Австрии, Шафарик был избран председателем его, и только после его отказа его заменил Палацкий. На съезде этом он произнес знаменитую речь, в которой обличал лживость приговора о славянах их соседей - немцев, мадьяр, итальянцев, считающих славян неспособными к полной свободе и к высшей политической жизни только потому, что они славяне. Пражский период жизни Шафарика не смотря на всю скромность официального положения его, был чрезвычайно благотворен как обширною ученою деятельностью Шафарика, так и по тому личному влиянию, которое он оказывал на многочисленных славянских путешественников, в том числе и русских. Круг русских учеников Шафарика чрезвычайно велик. Первые наши славяноведы - Бодянский, Прейс, Срезневский, Григорович, - находились с ним в близких, дружеских связях и пользовались его советами и указаниями, оказывая в то же время содействие научным предприятиям Шафарика. Сороковые и пятидесятые годы в ученой деятельности Шафарика отличаются обилием статей и исследований, посвященных вопросам языковедения вообще и в частности выяснению капитальных вопросов языкознания славянского. Целый ряд мелких статей по языкознанию помещен был Шафариком в "Часописи Чешского Музея" за 1846 - 1848 гг. Особенно важны его исследования по вопросу о родине и происхождении глаголицы. В рассуждении: "Ueber den Ursprung and die Heimath des Glagolitismus" (1858) вопрос о кириллице и глаголице рассмотрен Шафариком особенно подробно. Палеографические признаки глаголицы, своеобразно истолкованные Шафариком исторические свидетельства об изобретении славянской азбуки и данные лингвистические привели Шафарика к заключению, что глаголица древнее так назыв. кириллицы, и что она именно есть письмо, изобретенное Кириллом Философом, а азбука, носящая имя Кирилла, составлена учеником его Климентом, епископом велицким (в Македонии). В трудах более ранних ("Расцвет славянской литературы в Болгарии", 1848; "Взгляд на первые века глаголической письменности", 1852; "Памятники глаголической письменности", 1853; "Glagolitische Fragmente", 1857) Шафарик держался несколько иных взглядов. Взгляд Шафарика принят был и развит целой школой австрийских славистов и получил дальнейшее развитие в трудах Миклошича, Ягича. [8; c. 10-13].

     Сороковые и пятидесятые годы в ученой деятельности Шафарика отличаются обилием статей и исследований, посвященных вопросам языковедения вообще и в частности выяснению капитальных вопросов языкознания славянского. Целый ряд мелких статей по языкознанию помещен был в "Часописи Чешского Музея" за 1846-1848 гг. Особенно важны его исследования по вопросу о родине и происхождении глаголицы. В рассуждении: "Ueber den Ursprung und die Heimath des Glagolitismus" (1858) вопрос о кириллице и глаголице рассмотрен особенно подробно. Палеографические признаки глаголицы, своеобразно истолкованные Шафариком исторические свидетельства об изобретении славянской азбуки и данные лингвистические привели к заключению, что глаголица древнее так называемой кириллицы и что она именно есть письмо, изобретенное Кириллом-философом, а азбука, носящая имя Кирилла, составлена учеником его Климентом, епископом велицким (в Македонии). В трудах более ранних ("Расцвет славянской литературы в Болгарии", 1848; "Взгляд на первые века глаголической письменности", 1852; "Памятники глаголической письменности", 1853; "Glagolitische Fragmente", 1857) Шафарик держался несколько иных взглядов. Взгляд его принят был и развит целой школой австрийских славистов и получил дальнейшее развитие в трудах Миклошича, Ягича. Хотя взгляды слависта не восторжествовали еще окончательно, тем не менее собранные им доказательства, глубокомысленные соображения и строгий научный метод сохраняют за его трудами значение и в настоящее время.

     Многолетние ученые занятия при крайне тяжелых  материальных и нравственных условиях, непрестанная борьба за существование, болезнь жены и болезненность  самого Шафарика в последние годы особенно сильно отразились на его  организме. Болезненное состояние  Шафарика резко проявилось 23 мая 1860 г., когда он бросился в Влтаву. Его  спасли, он поправился, но страдальческая жизнь его продолжалась недолго: 26 июня 1861 г. он скончался. [5; c. 21-23].

     2. «Славянские древности» как главный труд П.И.Шафарика

     «Славянские древности» по праву считаются делом  жизни и научным подвигом Шафарика.

       В этом сочинении, подвергнув  тщательному анализу все имеющиеся  на тот момент источники о  происхождении и истории древних  славян, Шафарик не просто обосновал  индоевропейское происхождение  славянских народов, но также  показал их вклад в мировую  историю и культуру. Благодаря  этому «Славянские древности», переведенные  с чешского на русский, немецкий, польский языки, на долгое время  стали подлинной энциклопедией  славяноведения и основой для  дальнейшего изучения древнейшей  истории славянских народов.

     Для освещения проблем происхождения  славян, их расселения и начального этапа их истории он привлек в  основном свидетельства античных писателей, западноевропейских хронистов, русских  летописцев и фольклорный материал. Кроме того, им был проведен сравнительно-исторический анализ географических и топографических названий, бытующих у славянских народов. Шафарик пришел к выводу, что отдельные славянские языки возникли не ранее середины I тыс. н. э. С того времени он и начинал историю славян. Одним из доказательств высокого уровня их развития Шафарик считал то, что многие славянские слова, относящиеся к хозяйству и культуре, перешли в венгерский язык. Выступая против шовинистических теорий немецких историков, Шафарик обосновывал мысль о том, что славяне вместе со своими соседями: галлами, германцами, литовцами и другие — явились творцами европейской культуры.

     Труд  состоит из двух томов. В первом говорится о происхождении, первобытных жилищах, разветвлении, деяниях и судьбе древних славян, с прибавлением географического обозрения их прародины. Во втором содержатся подробные известия об их нравах, обычаях, образе жизни, занятиях, языке, общественном правлении. [4; c. 78-80].

     Знакомство  с Погодиным совпало с окончанием первой части "Славянских Древностей" и с приготовлением их к печати. Момент для оказания поддержки предприятию Шафарика был весьма удобный. Погодин помогал ему существенно и неоднократно, сам от себя и при содействии друзей. Другие русские ученые также помогали присылкой ему необходимых исторических и литературных исследований, материалов. Труд Шафарика вышел в 1837 г. Ученая критика встретила его восторженно. Этот труд, говорил Палацкий, положил конец всем голословным догадкам и всяким спорам в области славянской старины. Под пеплом древности удалось найти столько света, что не только история славян, но и их старых соседей - скифов, кельтов, германцев, сарматов, финнов и др. - получила неожиданную ясность и достоверность. Проникнутый горячей любовью к изучаемому им миру, Шафарик не забывал, однако, о беспристрастии; в благородном стремлении к истине он выставлял на вид не одни привлекательные черты древнего славянства. Не колебался он и отвергнуть или исправить высказанное им ранее мнение, если убеждался в неосновательности его. Одушевление, вложенное в его труд, невольно прорывалось наружу, как элегический вздох над прошедшим; но глубокое критическое чутье не позволяло ему дойти до преувеличений. Если в частностях труд в настоящее время требует изменений, то в целом "Славянские Древности" имеют и всегда будут иметь высокое научное значение. С необыкновенным трудолюбием собранный материал, положенный в основание этого труда, свидетельствующий о громадной эрудиции Шафарика, чрезвычайно обдуманно, в строгой системе распределенный и обработанный, блестящая, "железная" аргументация, постоянное умение отличать главное от второстепенного, пластичность и ясность стиля - все это и в настоящее время является предметом удивления. Великолепное здание "Славянских Древностей", как воздвиг его Шафарик, стоит доныне прочно, хотя отдельные выветрившиеся камни оказалось нужным заменить другими, а кое-где пришлось переменить и целые своды. Если наука славянских древностей и ушла ныне вперед, то она совершила это движение только в отдельных местах, детальной разработкой и поправками в грандиозном здании Шафарика. Труд немедленно стал выходить и в русском переводе Бодянского, но последний на средства Погодина издал (1837) только часть "Древностей"; полный их перевод вышел в 1848 г. План Ш. осуществлен был не весь: вторая часть "Древностей" - о нравах, обычаях, образовании, религии древних славян - осталась недоконченной. [3; c. 87-88].