Личность Александра III

     . Личность Александра III 

     В 1845 г. 26 февраля в Аничковом дворце в Петербурге у цесаревича Александра Николаевича, будущего императора Александра II, родился третий ребенок и второй сын. Мальчика назвали в честь  отца Александром и ему, как и  деду – императору Николаю I, - волею  судьбы предстояло стать всероссийским  самодержцем.

     Личность  Александра III олицетворяла собой и  могущество, и убожество его царствования. Громадный и неуклюжий, с грубыми  манерами, Гулливер в физическом отношении, Александр III был лилипутом в отношении  умственном. Наследником престола он стал неожиданно, в зрелом возрасте (20 лет), после смерти старшего брата  Николая. Поэтому к царской доле его не готовили, а сам он учиться  не любил и остался на всю жизнь  недоучкой.

     Недостаток  интеллекта и образования гармонировал у Александра III с грубостью. Вот  характерные его резолюции и  реплики, засвидетельствованные документально: «надеюсь, что эту скотину заставят говорить», - об арестованном народовольце Г. П. Исаеве; «скотина или помешанный», - о художнике В. В. Верещагине и  т.д.

     Еще в бытность свою цесаревичем Александр  «обругал скверными словами» офицера  из шведских дворян. Тот потребовал извинения, объявив, что если не получит  его, застрелится. Офицер покончил с  собой. «Александр II очень рассердился  на сына и приказал ему идти за гробом офицера вплоть до могилы», но даже это не пошло царевичу впрок. Став царем, он демонстрировал свой нрав постоянно. Чего стоит, к примеру, его указ назначить  в Сенат управляющего царской  конюшней В. Д. Мартынова! Сенаторы переполошились, вздумали было роптать, но царь барски пресек их ропот. «Что же, - меланхолически утешал себя Е. М. Феоктистов, - могло  быть и хуже. Калигула посадил в  сенат свою лошадь, а теперь в  сенат посылают только конюха. Все-таки прогресс!»

     Были  найдены факты, запечатленные в  дневниках самого царя: «Кутили до 5 часов утра» - неоднократно. О том  же свидетельствовали близкий ко двору офицер императорской гвардии  В. П. Обнинский и, главное, обер-собутыльник  Александра III генерал П. А. Черевин, по рассказам которого царь и генерал  дружно пили коньяк, что называется, «из горла» в дворцовых покоях, после чего самодержец всея Руси, валяясь  по полу, «визжал от удовольствия»  и «норовил поймать за ноги» своих  домочадцев. Вероятно, знал об этой слабости и В. О. Ключевский, который в 1893-1894 годах преподавал историю царскому сыну Георгию. В записной книжке историка сказано: «не может быть самодержцем  монарх, который не может сам держаться  на своих ногах». Попытки сегодняшних  почитателей Александра III изобразить его трезвенником основываются исключительно  на верноподданническом убеждении  в том, что Его Императорское  Величество пьяницей быть не мог. «Он, - с категоричностью очевидца (что  может только позабавить читателя) пишет А. Н. Боханов, - иногда выпивал  рюмку-другую водки, настойки или наливки, но ни разу в жизни не был пьян».

     Разумеется, Александру III – при всей одиозности столь многих и важных его качеств - нельзя отказать в определенных достоинствах. В противоположность своим предшественникам-самодержцам, он был образцовым семьянином; не имел (в отличие от отца, деда, дядей  и братьев) наклонности к амурным  похождениям; и не любил интриганов и подхалимов; так много работал  с документами, что его дочь Ольга  в порыве любви назвала отца «самым трудолюбивым человеком на всей Земле». «Первый миллиардер вселенной », по выражению М. Н. Покровского, Александр III был скромен в быту, удивляя  своих министров, например, тем, что  экономно носил залатанные штаны. Чисто  житейски, судя по воспоминаниям С. Ю. Витте, а также царских родственников, лекарей и священников, Александр III и в умственном отношении кое-что  значил, держась на среднем уровне здравого смысла, хотя и был лишен  государственной мудрости. Это упущение природы восполнял политический ментор царя, обер-прокурор Святейшего Синода («русский папа», как называли его в Европе) Константин Петрович Победоносцев.

     Александр III был примерным семьянином. Так  получилось, что от Николая он получил  «в наследство» не только титул цесаревича, но и невесту. Еще в сентябре 1864 г. Николай сделал предложение дочери датского короля Христианина IX принцессе  Луизе Софии Фредерике Дагмаре. Когда в начале апреля 1865 г. В Ницце  Николай тяжело заболел и стало  ясно, что он умирает, к старшему брату приехали не только родные из России, но и невеста Дагмара. Обе  царствующие династии были заинтересованы в укреплении родственных связей. Однако в планы наследника российского  престола неожиданно вмешалось чувство: он влюбился в фрейлину своей матери княжну Марию Мещерскую. Это была романтическая любовь на расстоянии, с мимолетными встречами и  записками, которые влюбленные обменивались через другую фрейлину – княжну Александру Жуковскую (дочь поэта В. А. Жуковского).

     Понимая свой долг перед родными и семьей Дагмары, незадолго до нового, 1866 г. Александр дал матери обещание жениться на датской принцессе. Но были и серьезные  колебания: в мае 1866 г. Цесаревич  даже хотел отказаться от престола, только бы сохранить Машу Мещерскую, о чем имел крайне тяжелый разговор с отцом. Император жестко приказал сыну жениться и забыть о своей  любви. В июне 1866 г. Состоялась помолвка Александра и Дагмары в Копенгагене, а 28 октября они стали мужем  и женой. Перейдя в православие, Дагмара приняла имя Марии  Федоровны. О своей «милой Дусеньке» (так называл он Машу Мещерскую  в своем дневнике) Александр услышит  еще дважды: в 1867 г., когда она выйдет замуж, и через год, когда Маша умрет во время родов. Тогда ей исполнилось только 24 года…

     Александр Александрович никогда не забывал  свою первую любовь, но к своей жене, «дорогой Мини», он также испытывал  самые теплые чувства, и она отвечала ему искренней преданностью. Молодые жили вдали от шумного двора, в Аничковом дворце, всюду появлялись вместе, даже на военных парадах. При этом великая княжна Мария Федоровна никогда не стремилась выделиться, влиять на ход государственных дел или навязывать мужу свою волю. Она была идеальной супругой, а он – идеальным мужем и отцом. У них родились шестеро детей: сыновья – будущий император Николай II (1868), Александр (1869 – 1870), Георгий (1871 – 1902), Михаил (1878 г., убит, как и Николай, в 1918 г.), дочери Ксения (1875 – 1960) и Ольга (1882 – 1960). Александр Александрович очень быстро вошел в роль отца семейства, и эта роль ему нравилась. Он писал Победоносцеву: «Рождение детей есть самая радостная минута жизни, и описать ее невозможно, потому что это совершенно особое чувство».

     В повседневном обиходе он был неприхотлив, отличался здравым смыслом, был  по характеру тверд и ценил  твердость в других.  

      3. Новая политика  императора –  Александра III 

     Новый курс у либеральных историков  конца XIX – начала XX в. получил название «контрреформ», т.е. преобразований, направленных против Великих реформ 1860 – 1870-х  гг., призванных вернуть дореформенные  порядки. Александр III против Александра II? Нет, все было сложнее. Происходила  корректировка правительственного курса, он приобретал черты, не свойственные ни николаевской России 2-ой четверти XIX в., ни эпохе Александра II. Либеральный  общественный деятель В. А. Макланов отмечал: «Я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь в эти 80 – 90-е  гг. мог серьезно желать не только восстановления крепостничества, но и возвращения  к прежним судам, к присутственным местам времен «Ревизора» и «Мертвых душ» и т. д. Это кануло в вечность».

     Если  попытаться вкратце описать внутриполитические мероприятия императора Александра III, то следует, конечно, начать с первоочередной задачи правительства – борьбы с  революцией. Уже 14 августа 1881 г. было принято  «Положение о мерах к охранению  государственного спокойствия и  общественной безопасности», которое  позволяло в любой губернии и  области России временно (сроком на 3 года) вводить усиленное или  чрезвычайное положение, дававшее местной  администрации широчайшие полномочия, включая права на запрет периодических  изданий и административную ссылку «подозрительных» и «вредных» лиц, возможность отстранять от исполнения своих полномочий представителей выборных органов самоуправления. По данному  Положению, а также «Правилам  о местностях, объявляемых состоящими на военном положении» (от 8 июня 1892 г.) даже гражданские лица могли попадать под юрисдикцию военных судов. На усиленную охрану, чрезвычайное и  военное положение правительство  переводило те местности, которые являлись или, чаще, могли стать очагами  «смуты» или революции.

     Был усилен репрессивный аппарат. В рамках ведомства внутренних дел еще  в последний год правления  Александра II образовали департамент  полиции, который, помимо собственно: вопросов охраны правопорядка, ведал вопросами  политического розыска, внутренней и заграничной агентурой, открытым и негласным надзором за гражданами и контролировал ход политических дознаний. Значение этого органа подчеркивает то обстоятельство, что его директора  В.К.Плеве и П.Н.Дурново позже  сами возглавили министерство внутренних дел (начало 1900-х гг.). Полиция стала  работать на опережение, не дожидаясь, когда «неблагонадежные» граждане начнут метать бомбы. Еще более оперативно работали создаваемые на местах секретно-розыскные (позже – «охранные») отделения. Они отслеживали деятельность подозрительных лиц и организаций, перлюстрировали  почту, внедряли своих агентов в  общественное движение. Не было практически  ни одной общественной организации  в России, в том числе правого  и монархического толка, в которой  охранка не имела бы своих агентов.

     По  данным члена Верховной распорядительной комиссии генерала М. И. Батьянова, к  воцарению Александра III в России уже насчитывалось 400 тысяч лиц  под надзором полиции, а за два  последних царствования число их более чем удвоилось: В.Б. Жилинский, обследовавший сразу после Февральской  революции архив Департамента полиции, обнаружил в них до 1 миллиона карточек наблюдения. Только за период с июля 1881-го по 1890 год, по официальным  данным, подверглись политическим репрессиям – от ареста до виселицы – 21012 человек, то есть в среднем по 2100 обвиняемых в год; поэтому за1891 – 1894 год можно  смело прибавить в «актив»  Александра III еще 8 тысяч репрессированных. При Александре III прошли 98 судебных процессов против более 400 «политических», вынесены 86 смертных и 210 ссыльно-каторжных  приговоров.

     Большинству смертников казнь через повешение  Александр III заменял вечной каторгой (как тогда говорили, «казнью через  пожизненное заточение»), где в жутких условиях смертники гибли – умирали и кончали с собой, если не теряли рассудок – зачастую в первые же годы.

     Казнили противников самодержавия при Александре III с редким даже для азиатчины  варварством. Тимофей Михайлов был  повешен три раза, так как дважды, уже повешенный, он срывался с виселицы. Такого не бывало в Росси ни раньше, ни позже. Очевидец этой казни, немецкий журналист, писал 16 апреля 1881 года: «Я был  свидетелем дюжины казней на Востоке, но никогда не видел подобной живодерни». На живодерню походила и казнь  Евграфа Легкого: палач уже повесил  его, но веревка оборвалась, Легкий – еще живой – упал на помост и был повешен еще раз. А  Лев Коган-Бернштейн, тяжко раненный охранниками, был внесен на эшафот (как  и ранее в суд) прямо в кровати, поднят с нее и вдет в петлю, после чего кровать из под него выдернули.

     Ссыльно-каторжный  режим для политических при Александре III был «самым жестоким» за всю  историю царской тюрьмы с 1762 года. Именно Александр III в 1884 году открыл зловещую «Государеву тюрьму» в Шлиссельбургской крепости, а вслед за тем (в 1866 году) – политическую каторгу на Сахалине. Злодеяния его тюремщиков возмещали  и российскую, и мировую общественность. Две трагедии 1889 года – Якутская 22 марта (когда царские опричники  застрелили и закололи штыками шесть  ссыльных протестантов, включая женщину  – Софью Гуревич, а затем после  суда над остальными еще троих  повесили) и Карийская 7 ноября (когда  первое в России телесное наказание  женщины-политкаторжанки – по личному  велению Александра III – повлекло за собой ее и других каторжан массовое самоубийство) – вызвали на Западе настоящий взрыв протеста против царского деспотизма.

     Первоначально правительству могло показаться, что меры по борьбе с «крамолой» имели должный успех. К середине 80-х гг. удалось уничтожить «Народную  волю», убившую предыдущего императора. Новых серьезных организаций  бомбометателей на политическом горизонте  пока не было, либеральная общественность, подавленная сменой курса, переживала кризисную эпоху, реакционеры торжествовали… Но с начала 90-х гг. призрак революции опять поднялся во весь рост и стало ясно, что внешние меры успокоения только загоняли болезнь внутрь. Никакие, даже самые талантливые и деятельные представители полиции и охранки не могли справиться с революцией, поскольку, как они и сами понимали, нужно было бороться не с симптомами болезни, а целенаправленно лечить сам недуг.

     Правительство по-своему видело причины болезни. Оно  усматривало их в «развращении»  молодежи революционными идеями, разложении сословного строя и ослаблении государства (как следствия дарования обществу «излишней» свободы). Эти язвы правительство  и пыталось врачевать.

     Вторым  из двух главных направлений в  политике самодержавия при Александре III были контрреформы – крестьянская, земская, городская, судебная, образовательная. Смысл их заключался в «исправлении»  реформ Александра II, то есть представлял  собой попытку повернуть Россию вспять, к дореформенному бытию, опираясь при этом на дворянские верхи против народных масс. 

      4. Контрреформы Александра III 

     4.1 Образование 

     Новый министр народного образования  И.Д. Делянов делал все возможное, чтобы ограничить само «народное  образование». Получив поддержку  Делянова, обер-прокурор Синода Победоносцев по правилам 13 июня 1884 г. подчинил церковному ведению «школы грамоты» - низшие начальные  учебные заведения. Победоносцев неоднократно замахивался и на земские школы, но у правительства хватило все  же мудрости оставить их в покое. Здесь  необходимо вспомнить, что земская  школа – школа, существовавшая при  земских органах самоуправления, - была по качеству обучения и по материальному  обеспечению лучшей в России начальной  школой, в то время как церковноприходские школы часто влачили самое  жалкое существование. Передача земской  школы в ведение Святейшего Синода могло похоронить систему начального образования для простого народа.