Александр Невский: Парадоксы исторической памяти

130   

     Так формировалась память об Александре, которая соответствовала имперской идеологии России и Советского Союза. Именно такая память долгие годы преподносилась как истинная история. Она была инкорпорирована в учебники и учебные пособия, в научно-популярные издания и с их помощью внедрялась в общественное сознание. До сих пор она оказывает влияние на историческую память наших сограждан, формируя у них имперское мышление и становясь важным инструментом в политической пропаганде.    

     В основе этой памяти смешение, по крайней мере, четырех разных образов Александра: великого князя Александра Ярославича, получавшего не самые лестные характеристики от своих современников; святого благоверного князя Александра, ставшего символом защиты православия в последние времена; Александра Невского - борца за выход в Балтийское море и, наконец, Александра Невского - защитника священных рубежей нашей Родины («А кто с мечом к нам придет, - от меча и погибнет!»). Каждый из них сформировался в свое время и выполнял свои социальные, политические и идеологические функции. В массовом сознании все они слились в единый синкретический образ, в котором трудно отделить одного Александра от другого. Порой их путают даже профессиональные историки, полагающие, что спокойный взгляд на дела «реального» Александра (как, впрочем, и критические замечания по поводу оценок этих дел в советской историографии, - смешивающиеся, кстати, с оценками деятельности самого Александра) порочат священное для россиян имя. Несогласные обвиняются, по меньшей мере, в экстравагантности. При этом главное, на что обращается внимание, - верность избранного Александром пути развития России ³¹. 

-------------------------

31 Ср.: «Действительно, с позиций сурового ригоризма  восточная политика Александра  Невского не так впечатляет, как  гибель Михаила Черниговского  (!?), но направление было выбрано  верно» (Долгов В.В., Котляров Д.А., Кривошеев Ю. В., Пузанов В. В. Формирование российской государственности: Разнообразие взаимодействий «центр - периферия» (этнокультурный и социально-политический аспекты). Екатеринбург, 2003. С. 413).   

131 

     Авторы подобных высказываний даже не замечают, что приписывают Александру свои собственные знания и взгляды (а возможно, и заблуждения). Говоря о безнадежности сопротивления Орде, они забывают, что Александру противостояла не вся мощь Великой Монгольской империи, как это было во время нашествия, а лишь западный ее улус, отношения которого с Каракорумом были непростыми. Конечно, и это был достаточно грозный и опасный противник, но без содействия русских князей, и прежде всего Ярослава Всеволодовича и Александра Ярославича, мощь его была не столь велика, как объединенные силы Чингизидов. К тому же, если уж «сопротивление могущественному внешнему противнику для князя - не только вопрос личного мужества, а еще и вопрос ответственности перед вверившим ему власть населением города», а потому «он не имеет права рисковать жизнями и судьбами людей»³², то зачем же тогда сдавать город этому самому противнику, да еще и просить у того помощи для подавления сопротивления себе самому (как это было, скажем, во времена Неврюевой рати)? Впрочем, тут можно спорить и спорить. Более важным представляется другой момент.    

     Размышляя о политической прозорливости Александра, избравшего верный путь дальнейшего развития русских земель, нынешние историки, приписывающие князю заботу о грядущих столетиях, когда станет возможным освобождение от власти Орды (о котором знают они, историки, но даже не подозревают современники Александра), забывают, что время княжения Александра воспринималось современниками (и, скорее всего, им самим) как последнее. Достаточно вспомнить высказывания старшего современника Александра, Серапиона Владимирского, с горечью взвывшего тогда к своей пастве:    

      «Слышасте, братье, самого Господа, глаголяща въ Евангелии: "И въ последняя лета будет знаменья въ солнци, и в луне, и въ звездахъ, и труси по местомъ, и глади". Тогда сеченное Господомь нашимь ныня збысться — при насъ, при последнихъ пюдех. Колико видехомъ солнца погибша и луну померькъшю, и звездное пременение! Ныне же земли трясенье своима очима видехомъ; земля, от начала оутвержена и неподвижима, повеленьемь Божиимь ныне движеться, грехы нашими колеблется, безаконья нашего носити не можеть. ...Се оуже наказаеть ны Богъ знаменьи, земли трясеньемь Его повеленьемь: не глаголеть оусты, но делы наказаеть. Всемъ казнивъ ны, Богъ не отьведеть злаго обычая. Ныне землею трясеть и колеблеть, безаконья грехи многая от земля отрясти хощеть, яко лествие от древа. Аще ли кто речеть: "Преже сего потрясения беша и рати, и пожары быша же", рку: "Тако есть. но - что потом бысть намъ? Не глад ли? не морови ли? не рати ли многыя? Мы же единако не покаяхомъся, дондеже приде на ны языкъ немилостивъ попустившю богу; и землю нашю пуоту створша, и грады наши плениша, и церкви святыя разориша, отца и братью нашю избиша, матери наши и сестры в поруганье быша". Ныне же, братье, се ведуще, оубоимься прощенья сего страшьнаго и припадемъ Господеви своему исповедающесь: да не внидем в болши гневъ Господень, не наведемъ на ся казни болша первое»³³

------------------------

32 Долгов  В.В., Котляров ДА, Кривошеев Ю.В., Пузанов В.В. Формирование российской государственности. С. 412.

33 Слово преподобного  отца нашего Серапиона // Памятники  литературы Древней Руси: XIII век.  М., 1981. С 440, 442  

132 

     Никакого потом для людей того времени не существовало. Никакого освобождения от нечистых народов, нашествие которых должно было завершиться воцарением антихриста, не предвиделось. Наступили последние времена. А потому и выбирать путь дальнейшего развития не приходилось. Эта мысль с предельной ясностью выражена в словах митрополита Кирилла, произнесенных якобы во время погребения князя: «"Чада моя, разумейте, яко уже заиде солнце земли Суздальской!"». На что присутствовавшие здесь «иереи и диакони, черноризци, нищий и богатии и вси людие глаголааху; "Уже погыбаемь!"» И «бысть же вопль, и кричание, и туга, яка же несть была, яко и земли потрястися», - заключает агиограф ³⁴. Фразеология этого фрагмента Жития восходит к библейским пророчествам Амоса и Иеремии, а также к апокрифическому Откровению Мефодия Патарского, предсказывающих самое скорое (если не немедленное) наступление последних времен ³⁵. Смерть Александра знаменовала в глазах автора житийной повести и ее читателей богооставленность Русской земли и прекращение человеческой истории.    

     Пренебрежение подобными различиями в восприятии мира древнерусским книжником и современным исследователем, в их историческом сознании и памяти чревато самыми серьезными заблуждениями и ошибками. 

-------------------------

34 Повести  о житии... Александра. С. 438.

35 Подробнее  см.: Данилевский И.Н. Русские земли глазами современни- ков и потомков (ХII-XIV вв.): Курс лекций. М., 2001.