История развития науки гражданского права в трудах ученных советского периода

        В результате получился следующий набор "первых шагов к социализму":

1) национализация банков и синдикатов (а возможно, и всех акционерных обществ). "Рабочие и служащие национализированных предприятий обязаны напрягать все силы и принимать чрезвычайные меры для улучшения организации работы, укрепления дисциплины, повышения производительности труда";

2) всеобщая трудовая повинность для граждан обоего пола от 16 до 55 лет с еженедельной отметкой о выполнении работ в специальной книжке;

3) объединение всех граждан государства в потребительные общества (по селам, поселкам, улицам и т.д.), каждое из которых "ведает, кроме закупок и распределения продуктов, делом сбыта местных продуктов". Каждый приобретает продукты в своем потребительном обществе за деньги. Все, что производится для сбыта, должно сдаваться в местное общество "по вольным ценам";

4) рабочий контроль за производством и потреблением со стороны профсоюзов, местных Советов и ВСНХ;

5) безвозмездное распределение жилья, главным образом перераспределение его между богатыми и бедными.

Эта система экономических мер никаких внутренних движущих сил экономического развития в себе не несет. Неслучайно ленинские проекты пестрят угрозами кары "всем ослушникам настоящего закона" - угрозами конфискации, тюрьмы, отправки на фронт и на принудительные работы.

Массы звали к борьбе за справедливость, но не пытались объяснить, чем экономически, кроме передела собственности, эта справедливость будет обеспечена. В очередной раз в истории людям обещали рай на земле, даже не задумываясь всерьез над тем, как этот рай будет устроен. Иными словами, обещали утопию.

На первом плане оказались меры скорой помощи, а не строительство "нового мира" по выверенным и рассчитанным надолго чертежам.

Такой главной мерой неотложной помощи стал нэп. "Под нэп" должен был создаваться и первый советский ГК. Его составители, как теперь говорят, "по определению" не могли предусмотреть в нем хоть какое-то регулирование имущественных отношений внутри социалистического способа производства.

Составители ГК 1922 г. явно ушли от регулирования этих отношений, регламентировав лишь отношения на "стыках" нэпа с государственной экономикой.[12] Главных таких "стыков" в ГК два. Одному посвящены статьи 21 и 22, жестко определяющие пределы, в которых земля ("достояние государства") и национализированные предприятия и строения могут быть объектами имущественных прав других лиц. Другому - статья 19, декларирующая самостоятельное ("не связанное с казной") выступление в обороте государственных предприятий, отвечающих при этом за долги "лишь имуществом, состоящим в их свободном распоряжении".

       В чем многие видели проявление социалистической природы этого Кодекса, в действительности было проведено в жизнь раньше и более детально декретами о национализации, которые с принятием ГК отменены не были. Соответствующие нормы ГК были "вторичны" и имели другое назначение.

Нет сомнений в том, что ГК 1922 г. порожден нэпом. Излюбленным доказательством чужеродности гражданского права социалистической экономике, которое сторонники хозяйственного права использовали в борьбе с цивилистами на рубеже 60-х годов, была ссылка на то, что ГК 1922 г. появился вместе с нэпом и только ради проведения нэпа в жизнь.

Здесь не о чем спорить. Более того, как и сам нэп, первый советский ГК оказался не только нежданным, но и нежеланным дитем Октябрьской революции. В апреле 1920 г. А.Г. Гойхбарг, не последний человек в правительстве России, ставший вскоре основной фигурой в работе над ГК, в специальном докладе о том, нужен ли нам гражданский кодекс, публично делает вывод: "Необходимо лишь издание Кодекса социального законодательства, но не Кодекса гражданского права"[13].

Д.Н. Курский, нарком юстиции, уже позднее, в марте 1921 г., отказывается выполнять прямое поручение В.И. Ленина разработать проект предваряющей издание ГК декларации об основных частных имущественных правах, ссылаясь на "отмену отступления".

10 октября 1921 г., за две недели до открытия сессии ВЦИК, которая должна принимать ГК, Совнарком постановляет "просить ее «сессию» ради возможности обсуждения проекта в самом широком размере окончательное утверждение отложить до следующей сессии ВЦИК".[14] 24 октября, уже после открытия сессии, Совнарком отменяет это свое Постановление, но инициирует принятие другого постановления сессии ВЦИК: поручить СНК РСФСР создать при себе особую комиссию "для систематизирования материалов" по пересмотру ГК "с тем, чтобы к 1 января 1925 г. было подготовлено второе издание этого кодекса". Сессия приняла такое Постановление.

Все это известные и бесспорные факты.

      Но тогда тем более требуют ответа вопросы о том, кем, из чего и в расчете на какие социально-экономические условия был сделан этот Кодекс явно временного назначения и вроде бы даже сомнительного качества, если тем не менее он действовал не два, а сорок два года, действовал во время нэпа и при его сломе, во времена коллективизации и индустриализации, в годы Великой Отечественной войны и восстановления народного хозяйства, действовал чуть ли не тридцать лет уже после того, как Конституция СССР 1936 г. признала необходимым заменить его общесоюзным ГК.

2.2.     Кодификация Гражданского Кодекса 1922 года

     А между тем у ГК 1922 г. была "бурная молодость". На протяжении жизни этого ГК в него было внесено около 400 изменений, в том числе были введены 78 новых статей и отменены 76 статей. Больше 80 процентов этих изменений приходится на 1924 - 1930 гг., т.е. всего на 7 лет из тех 42, что Кодекс действовал. Вряд ли надо напоминать, что эти 7 лет как раз и были годами нэпа.

Из этой "арифметики" как будто вытекает альтернатива: либо ГК 1922 г. изначально был сделан плохо, без учета условий, в которых ему предстояло действовать, либо сами эти условия не были точно известны и менялись "по ходу пьесы".

Когда о нэпе говорят ретроспективно, имеют в виду всю совокупность крупных экономических мер, осуществленных в 1921 - 1928 гг. Но в реальной действительности делались эти шаги не одномоментно, а по мере того, как к этому подталкивала жизнь. По сути дела, нэп начинался с одного простого и ясного шага - замены продразверстки продналогом и неизбежного в связи с этим "оживления" мелкой торговли. И лишь затем последовали сдача в аренду частным лицам (в том числе бывшим владельцам) национализированных промышленных предприятий, серия шагов по укреплению рубля и восстановлению денежного обращения в стране, развертывание потребительской кооперации, появление акционерных банков, становление кредитной системы, тестирование государственной промышленности и т.д.

Что в этих условиях должны были делать люди, которым в начале 1922 года было предложено создать за несколько месяцев гражданский кодекс для регулирования экономики, в отношении которой было известно только то, что в определенной мере (в какой?) она будет экономикой частной собственности на средства производства и свободного хозяйственного оборота?

Гражданский кодекс 1922г. сам несет в себе следы того, что его составители не могли точно предвидеть ни пути развития нэпа, ни те развивающиеся в связи с этим имущественные отношения, регулирование которых Кодексом окажется необходимым. Хорошо известно, какую роль в условиях нэпа стала играть кооперация, через которую осуществлялась основная часть товарообмена между городом и деревней. Между тем кооперативным организациям в ГК посвящена одна статья, признающая их собственниками "наравне с частными лицами" (ст. 57). Известно также, как возросло в связи с развитием частного предпринимательства значение кредита, что привело даже к образованию акционерных банков. В ГК все правила о кредитовании исчерпываются нормами о договоре займа (ст. 208 - 219), рассчитанными на несложные заемные отношения. Заимствуя значительную часть норм из проекта Гражданского уложения, ГК в то же время оставил в стороне правила этого проекта о ценных бумагах (гл. XV - XVII), чрезвычайно упростил правила о залоге. Да и отношение правительства и законодателя к ГК как закону кратковременного действия свидетельствует о том, что его составители не заглядывали далеко вперед.

Судя по всему, составители ГК 1922 г. видели основное назначение и содержание будущего Кодекса в том, чтобы регламентировать гражданский оборот на началах рыночной экономики, имея в виду, что существование этой экономики допускается на время и без участия крупного капитала, во всяком случае финансового. Но сделать это надо было так, чтобы: 1) не поколебать сосредоточение в руках государства основной производительной собственности, экспроприированной революцией, и 2) сохранить все то, что революция принесла с собой в сферу имущественных отношений в результате реформ общедемократического характера и перераспределения имущественных благ (прежде всего жилья) в пользу трудящихся. Образно говоря, составителям ГК предлагалось построить на время пригодную для обитания мансарду "небольшого капитализма" на остове затеянной огромной постройки, предназначенной для совсем иных (и не вполне ясно, каких) целей, ничего притом в уже построенном не порушив[15]. Вот такая двуединая задача! Как показала работа над ГК, самой трудной оказалась ее вторая часть.

о том, "из чего сделан" первый советский ГК, что послужило для него основным исходным материалом, для современников создания Кодекса был абсолютно ясен. Сказано об этом было и публично при принятии ГК: "... Кодекс составлен таким образом: взят какой-нибудь хороший кодекс, а таких очень много, значит, один из образцовых гражданских кодексов, или, вернее, наше Гражданское уложение старого правительства, и из него выкинуто то, что показалось ненужным, и вставлены некоторые статьи принципиально советского характера. Таким образом, Кодекс оказался совершенно случайным набором статей".

  Эта оценка ГК 1922 г. дана П.И. Стучкой, человеком с хорошим дореволюционным юридическим образованием (он учился в Петербургском университете), в то время членом ВЦИК, уже с января 1923 г. в течение многих лет председателем Верховного Суда России и, что в данном случае главное, одним из немногих досконально изучивших проект ГК. Оценка полемически заостренная и потому небезупречно точная, но в основном верная.

То, что сделали составители ГК 1922 г., использовав для наполнения проекта ГК больше чем наполовину, а то и на две трети нормы дореволюционного проекта российского Гражданского уложения, ни им самим, ни власти, "заказавшей" ГК, не представлялось да и не должно было представляться чем-то зазорным или странным.

На самом деле, ГК должен был регулировать, пусть на время, пусть в сильно уменьшенном виде, но те самые имущественные отношения, тот самый гражданский оборот, который еще пять лет тому назад существовал в России и для регламентации которого и был создан "хороший" или даже "образцовый" проект Гражданского уложения.

В чем П.И. Стучка не вполне прав, так это в упреке составителям ГК в том, что из Гражданского уложения "выкинуто то, что показалось ненужным". В действительности причины, по которым очень многие нормы Уложения были "выкинуты", различны и чаще всего объективны.

Целые большие части и многие отдельные нормы проекта Уложения оказались либо вне предмета нового ГК, либо прямо противоречили пост октябрьскому законодательству. Это относится к "семейственному праву", вотчинным правам и поземельной собственности, наследственному праву, договору "личного найма".

Весьма любопытно, что писал по этому поводу непосредственный и самый активный участник принятия ГК: "Я полагал, что Кодекс будет иметь гораздо более широкое значение и для широких масс среднего элемента, для которых введение наиболее утонченных способов обеспечения оборота означает весьма опасную угрозу, ибо во всяком гражданском обороте все преимущества уже и так всегда на стороне более имущего, а посему и более ловкого"[16]

          Переработка норм Уложения для их включения в ГК основная заслуга составителей проекта Кодекса. Это сделано высокопрофессионально, творчески, в целом ряде случаев с заменой правил Уложения более современными нормами швейцарского Гражданского кодекса и германского Гражданского уложения. Есть и еще одна деталь, на которую почему-то не обращают внимания: намеренно архаичный язык царских законов в ГК превратился в хороший русский литературный язык, сохранив при этом свойственный законодательству налет устарелости.

  Конечно, поскольку в этой работе очень большую роль играли взгляды, позиции и предпочтения составителей ГК (сначала В.А. Краснокутского, а потом А.Г. Гойхбарга и Н.И. Бернштейна), можно сожалеть о том, что они не включили в проект статью, которая гласит: "Каждое лицо охраняется законом от насилия, обид и всяких иных противозаконных посягательств на его личную неприкосновенность, честь, свободу, имя или имущество" (ст. 4 проекта ГУ). Или не нашли достойным внимания правило о том, что "должник должен исполнить свое обязательство добросовестно..." (ст. 1609 проекта ГУ). Первое из этих правил попало в отечественное законодательство спустя сорок лет в виде статьи 7 Основ 1961 г., а необходимость включения второго мы все еще обсуждаем. Но и эти, и многие другие, на наш нынешний взгляд, упущения при подготовке ГК 1922 г. можно понять, просто поставив себя на место тех, кто тогда составлял этот совершенно необычный по заданным условиям и предоставленным срокам проект ГК.

С середины 30-х годов о происхождении первого советского ГК вспоминать перестали.[17] В стране, где, как считалось, уже построен социализм, гражданский кодекс с такой "родословной" просто не мог действовать, а он действовал.[18]