История русской философии

2. Обособление  философии от религии и утверждение  ее как теоретической науки  (XVIII в.), благодаря научным достижениям  М. В. Ломоносова (1711-1765), основателя  материалистической традиции в  русской философии, и своеобразному  философскому дарованию Г. В.  Сковороды (1722-1794). Не случайно  в 1755 году открылся Московский  университет, где началось светское  преподавание философии, она отделилась  от религии.

3. Фундаментальная  разработка проблем методологии  научного и социального преобразования  России (с XIX в.). Именно в этот  период со всей остротой был  поставлен вопрос о "настоящей  сути народной" (Ф. М. Достоевский), о русском национальном идеале. Своего пика попытка его решения  достигла в славянофильстве, которое  "организовалось" под влиянием  историософии П. Я. Чаадаева (1794-1856) и породило сначала религиозное  реформаторство, а последнее, в  свою очередь, - русское богоискательство, или "духовный ренессанс", конца  XIX - начала XX вв.

В конце XIX - начале XX" вв. критика исторического христианства, и без того обветшавшего в служении деспотической власти, уже мало кого удовлетворяла. Требовалось новое  откровение о человеке, новое религиозное  сознание.

Истории русской философии: главные персоны  и сюжеты

Духовная  эволюция В. Чаадаева и главнее противоречие русской жизни

Петр Яковлевич  Чаадаев (1794—1856) был сыном богатого помещика. Как и многие современники, он получил хорошее домашнее образование, в частности под руководством профессоров Мерзлякова и Буле. В 1809 году Чаадаев поступил на словесное  отделение Московского университета. Именно там он близко сходится с  Грибоедовым, Якушкиным, многими будущими декабристами. Во время войны с  Наполеоном Чаадаев поступает в  армию и проходит через все  крупные сражения Отечественной  войны и европейской кампании, закончившейся в Париже.

С войны Чаадаев, как и многие другие молодые офицеры, вернулся с либеральными и революционными настроениями. О его республиканско-демократических  убеждениях говорит, к примеру, стихотворение  Пушкина, относящееся к 1817—1820 гг.: 

7

Он вышней волею  небес

Рожден в оковах службы царской;

Он в Риме был бы Брут,

В Афинах Периклес,

А здесь он —  офицер гусарский.

Он же написал  известное «Послание к Чаадаеву»:

Мы ждем, с  томленьем упованья,

Минуты вольности  святой...

По некоторым  сведениям в 1820 году Чаадаев вошел  в «Союз благоденствия», а позже  стал членом «Северного общества». Можно  предположить, что в отношении  планов преобразования России он держался наиболее радикальных взглядов. Но, судя по письму к брату, Петр Чаадаев  предпочитал ненасильственную революцию. В этом же письме он комментирует военный  переворот в Испании: «Целый народ  восставший, революция, завершенная  в 8 месяцев, и при этом ни одной  капли пролитой крови, никакой резни, никакого разрушения, полное отсутствие насилий, одним словом, ничего, что  могло бы запятнать столь прекрасное дело, что вы об этом скажете? Происшедшее  послужит отменным доводом в пользу революций» .

После восстания  Семеновского полка Чаадаев подает в отставку и уезжает за границу  для лечения и пополнения своего образования. Там он знакомится с  Шеллингом и вступает с ним  в переписку. Вернулся он на родину только в январе 1826 года. По возвращении  Чаадаев был арестован, но вскоре его отпустили, и он смог вернуться  в Москву. Восстание декабристов  произошло без него. Но царское  правительство все же установило за Чаадаевым негласный надзор. «Когда Чаадаев возвратился, — вспоминал  Герцен, — он застал в России другое общество и другой тон. Как молод  я ни был, но я помню, как наглядно высшее общество пало и стало грязнее, раболепнее с воцарением Николая. Аристократическая  независимость, гвардейская удаль  александровских времен — все  это исчезло с 1826 годом». И далее  Герцен продолжает: «Друзья его были на каторжной работе, он сначала  оставался совсем один в Москве, потом вдвоем с Пушкиным; наконец, втроем с Пушкиным и Орловым» .

• 8 Чаадаев П.Я. Сочинения и письма в 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 53.
• 9 Герцен A.И. Собр. соч. в 30 т. Т. IX. С. 145-146.

Чаадаев жил  уединенно на Старой Басманной. Взгляды, которые он вынашивает в это время, Герцен назвал «революционным католицизмом». Эти взгляды Чаадаев изложил  в 1829 году в своих знаменитых «Философических  письмах», адресованных Е.Д. Пановой. По другой версии госпожой NN, которой адресованы письма, является сама Россия. Указанное  произведение, написанное по-французски, состояло из восьми писем. «Письма» стали  известны в литературных кругах, а  в 1836 году первое из них, по предложению  Станкевича и Белинского, было опубликовано в журнале «Телескоп», который  издавал в Москве Н.И. Надеждин.

После публикации первого из писем Чаадаева «Телескоп» был закрыт, его редактор профессор  Московского университета Надеждин сослан, а цензор, разрешивший это  письмо, уволен. Что касается самого Чаадаева, то он был объявлен Николаем I сумасшедшим и подвергнут домашнему  аресту. Всю оставшуюся жизнь он был под жандармским надзором. Остальные письма, сочиненные Чаадаевым, были опубликованы только в XX веке.

8

Реакцию властей  и общества на свое произведение Чаадаев  переживал довольно болезненно. В  ответ на многочисленные упреки в  отсутствии патриотизма он пишет  в 1837 году «Апологию сумасшедшего», опубликованную лишь в 1862 году в Париже князем Гагариным. В ней Чаадаев  объясняет свое отношение к России в духе библейского «кого люблю, того и порицаю». Россия ему дорога, подчеркивает Чаадаев, а поэтому  язвы российской действительности вызывают его искреннюю боль. Любить свою родину, считает он, это не значит не замечать ее недостатков. Какой же философией руководствовался Чаадаев, утверждавший, что Россия призвана дать урок другим народам, как не нужно  жить?

Уже в «Философических  письмах» Чаадаева мы находим нечто, подобное философии истории. Если говорить о содержании первого письма, то оно делится на три части. Письмо начинается с религиозных наставлений, обращенных к некой даме, и разговор о судьбе России здесь заводится  лишь по поводу. Во второй части письма речь идет о прошлом и настоящем  России, которые характеризуются  однозначно отрицательно. «Его обвинение-приговор России, — пишет исследователь  русской философии П. Сапронов, —  исходит из глубокой убежденности в  том, что в родной стране не за что  зацепиться. Все в ней происходившее  и запечатлевшееся на ее пространствах  лишено всякого смысла. Россия —  это странным образом бытийствующее  небытие...» .Наконец, в третьей части  этого письма Чаадаев излагает собственно историческую доктрину, в которой  особое значение отводится христианству.

• 14 Сапронов П.А. Русская философия. Опыт типологической характеристики. СПб., 2000. С. 45.

Чаадаев хорошо знал европейскую философию. И в  этом, как и в других письмах, чувствуется  влияние на Чаадаева со стороны Гердера  и других немецких философов. Культура, утверждает он, есть цельное образование. Целостность западноевропейской культуры связана с тем, что страны Западной Европы явились наследниками греко-римского мира. Но европейская культура есть также продукт христианства. Чаадаев  указывает, что европейская культура сложилась в результате перехода от язычества к христианству.

То, что христианство оказывается здесь определяющим, позволяет В.В. Зеньковскому говорить о теургическом понимании истории  Чаадаевым. История по сути своей  оказывается у него возвращением человечества к Богу. И на этом пути главная цель — прийти от раздробленности  и разделенности к единению. Уже  в «Философических письмах» угадываются  истоки идеи всеединства как цели человечества, которой посвятит свою философию В.Соловьев.

Другой вопрос: кто ближе к заветной цели? В  «Философических письмах» Чаадаев  уверен, что Запад лидирует в этом движении. Современники были правы, утверждая, что в «Философических письмах» Чаадаев отдает предпочтение католицизму, по сравнению с православием. Восприняв  восточный обряд, пишет он, русские  отгородили себя от Западной Европы. Но дело не в догматике, а в том  идейном общественном содержании, которое  связано с католичеством. Из «Философических  писем» следует, что католицизм лучше  выражает вселенскую миссию христианства. И отгораживаясь от мира на основе православия, мы не только обрекаем себя на отсталость, но и оказываемся  значительно дальше от конечной цели исторического движения.

9

У Чаадаева в  том же ряду оказывается и идея правового государства, идущая от Локка. Именно в ней, считает Чаадаев, находит  свое конкретное воплощение всеобщее равенство и справедливость, братство и свобода. Но идея правового государства, доказывает он, рождается на почве  философии как развитого «мыслительного органа». Западное христианство впитало  в себя античную мудрость и стало  синтезом откровения и разума. Поэтому  Россия должна выработать аналогичный  мыслительный орган и идеи или  же взять их у Запада.

Итак, Чаадаев  не выступает против национальных русских  традиций, но ясно видит, что идеализация  национальной самобытности бесплодна  и даже порочна. Известны насмешки Чаадаева над славянофилами К.С.Аксаковым  и А.С.Хомяковым, которые настаивали на возврате к русской национальной одежде. Чаадаев говорил о них, как о «заскорузлых тирольцах  в зипунах». По словам Чаадаева от Аксакова, обряженного в допотопные русские  одежды, даже крестьяне шарахались, принимая его за «персиянина».

Чаадаев отвергает  национальную идею, если она означает призыв к самобытной и неповторимой жизни. В этом он видел признаки ограниченности, несовместимой с христианством, для которого «нет ни эллина, ни иудея». Истинной идеей каждого народа, по его мнению, должно стать единение всех во Христе. И поначалу Чаадаев  считал, что наилучшим образом  эту идею выражает католицизм.

Таким образом, духовная эволюция Чаадаева от «Философических  писем» до «Апологии сумасшедшего»  позволяет найти в его воззрениях начала и славянофильства, и западничества. Ясно обозначив главное противоречие русской жизни, Чаадаев склоняется к западничеству, а затем формулирует  мысль о мессианской роли России, в русле которой и оформилось славянофильство.

Философско-социологические  воззрения славянофилов: И.В. Киреевский, А.С. Хомяков

Русские славянофилы  имели предшественников в лице так  называемых «самобытников». Это были литераторы и историки, входившие  в редакцию журнала «Москвитянин»  и выступавшие с критикой европеизации России. Славянофилы отличаются от них тем, что именно они подвели  под идею самобытного русского пути философскую основу. К основателям  славянофильства обычно относят  братьев Киреевских, А.С. Хомякова, Ю.Ф. Самарина и К.С. Аксакова. Но оригинальными  теоретиками и идейными вдохновителями в этом кругу, безусловно, были И.В.Киреевский и А.С. Хомяков, о взглядах которых  и пойдет речь дальше. «Славянофильство, — писал Н.А. Бердяев, — первая попытка нашего самосознания, первая самостоятельная у нас идеология. Тысячелетие продолжалось русское  бытие, но русское самосознание начинается с того лишь времени, когда Иван Киреевский и Алексей Хомяков с дерзновением поставили вопрос, что такое Россия, в чем ее сущность, ее призвание  и место в мире» .

• 15 Цит. по: Хомяков А.С. Соч. в 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 7.

Иван Васильевич Киреевский (1806—1856) принадлежал к  старинному дворянскому роду и, подобно  Чаадаеву, первоначальное образование  получил у домашних учителей. Его  отец умер рано, и воспитанию детей  посвятила себя мать Киреевского, состоявшая в близком родстве с поэтом Жуковским.

10

Ее вторым мужем  стал некто Елагин — поклонник  философии Канта и Шеллинга. Работы последнего он переводил на русский  язык.

Свои основные философские идеи Киреевский изложил  в последней статье «О необходимости  и возможности новых начал  для философии», опубликованной уже  посмертно в журнале «Русская беседа». Новым началом для философии  Киреевский теперь считает «любомудрие  Св. Отцов», простое развитие которого соответствует новейшим тенденциям и может составить «новую науку  о мышлении». В этой статье в соответствии со святоотеческой литературой, Киреевский противопоставляет не веру разуму, а разум самому себе. Есть разум, утверждает он, который противопоставил  себя вере под влиянием греховной  жизни, а есть разум, который един с верой, а значит с добродетелью. Иначе говоря, он различает разум  частичный и разум целостный. На этом основании его считают  создателем учения о «цельном знании».