Для Шлейермахера такая
расплывчатость была неприемлема. Круговое
движение понимания идет, по его
мысли, в двух направлениях - объективном
и субъективном. Объективную сторону
представляет род литературы, которому
принадлежит произведение, субъективную
- творческая индивидуальность автора.
Этому разведению соответствует различение
"грамматической" и "психологической"
интерпретации: первая занята взаимосвязью
текста с другими произведениями литературы
того же рода, вторая - душевным миром индивида,
создавшего данный текст. Из непосредственных
последователей идей Шлейермахера стоит
назвать А.Бёка (1785-1867).
В лекциях, озаглавленных
Энциклопедия и учение о методе филологических
наук, Бёк предложил своеобразную
теорию герменевтики, оказавшую значительное
влияние на других исследователей. Задача
герменевтики (наряду с "критикой")
заключается, согласно Бёку, в создании
методологии филологического знания.
Отсюда лишь один шаг до возложения на
герменевтику функции методологии истории
и всех вообще гуманитарных наук. Этот
шаг был сделан Й.Дройзеном и В.Дильтеем.
Й.Дройзен (1808-1886) в своих лекциях по методологии
истории, увидевших свет под названием
Историка (Historik), выступает как верный
ученик Бёка, хотя термин "герменевтика"
почти не употребляет.
Новое у Дройзена - противопоставление понимания
как метода исторического знания объяснению
как методу естественных наук. До сих пор
понимание (intelligere) и объяснение (explicare)
считались взаимодополнительными процедурами.
Пониманию подлежит, по Дройзену, такой
смысл, который не дан нам непосредственно
и может быть угадан только на основе тех
или иных его проявлений. Понимание связано
не с фактами, а с тем, что лежит за ними.
"Кто полагает, что имеет дело с фактами,
тот не ухватывает самой сути нашей науки.
В реальности нашего исследования объективных
фактов вообще не бывает".
Таким образом, в сфере
исторической науки предмет всегда
формируется при участии исследователя,
и само исследование невозможно "отделить"
от субъективности историка.
В.Дильтей (1833-1911) считал задачей своей жизни разработку
методологии гуманитарного знания, которую
он понимал как "критику исторического
разума". Неясно, однако, какая роль
в этом проекте отводилась герменевтике.
В первом томе программного труда Дильтея
Введение в науки о духе (1883) термин "герменевтика"
не упоминается ни разу; второй том так
и не дождался прижизненной публикации.
В зрелый период творчества Дильтей ищет
методологическое основание гуманитарных
наук ("наук о духе") в "понимающей
психологии".
Ранний труд Дильтея Герменевтическая система Шлейермахера
в её отмежевании от ранней протестантской
герменевтики (1860) также не дошел до печати
(опубликована лишь биографическая часть
этой работы - Жизнь Шлейермахера). Дильтей
вернулся к проблематике герменевтики
в поздние годы: сначала в знаменитом докладе
О возникновении герменевтики (1900), а затем
в программном сочинении Построение исторического
мира в науках о духе (1910). Усилиями учеников,
прежде всего Г.Миша, рукописное наследие
послужило своего рода проектом герменевтической
философии.
В результате "герменевтика"
сделалась модным термином и
начиная с 1920-х годов вошла
в состав "философии истории".
И хотя у самого Дильтея
преобладает чисто техническая
трактовка герменевтики (он считает
ее одной из филологических
дисциплин наряду с критикой), он придавал
ей и нормативный статус. Нормативные
функции герменевтики разбираются им
при обсуждении проблемы историзма. "Историческому
скепсису и субъективному произволу",
распространившимся вместе с историзмом,
Дильтей намерен противопоставить "надежность
понимания". В этой связи он и формулирует
программу герменевтики как методологии.
Функция герменевтика состоит
в том, чтобы "прояснить возможность
познания взаимосвязи исторического
мира, а также найти средства,
необходимые для осуществления такого познания".
Вслед за Шлейермахером Дильтей делает
упор на процедуре понимания, предмет
которого "прошедшее, в котором мы, опираясь
на выраженную вовне данность, распознаем
внутреннее содержание".
Саму герменевтику
Дильтей определяет как "искусство понимания письменно
зафиксированных проявлений жизни".
Отсюда следует, что герменевтика присутствует
во всех гуманитарных науках: в той мере,
в какой та или иная гуманитарная наука
имеет дело с осмыслением внутреннего
содержания, нашедшего некоторое внешнее
выражение, она производит герменевтические
процедуры. Сам Дильтей не разрабатывал
герменевтику как искусство истолкования,
однако этим занялись его многочисленные
последователи.
Одну из последних попыток такого
рода предпринял итальянский ученый Э.Бетти,
выпустивший в 1955 Герменевтический манифест
и программную работу К обоснованию всеобщего
учения об истолковании, а в 1962 - компендиум
Герменевтика как всеобщая методология
наук о духе. 20 век. На наследие Дильтея
опирался в ранних работах Хайдеггер:
его лекции по "герменевтике фактичности"
посвящены самоистолкованию человека.
Исходная хайдеггеровская интуиция
заключается в том, что мир
дан нам в модусе значимости. Толкование
вещей не привносится в них, а
принадлежит им изначально. Человек
всегда имеет дело с миром как со своим
"жизненным миром". В Бытии и времени
(1927) Хайдеггер выделяет две фундаментальные
характеристики человеческого бытия:
"расположенность" и "понимание".
Понимание связано с "можествованием"
- разворачиванием потенциала возможностей,
заключенных в человеческом бытии.
Самопрояснение понимания проступает
в истолковании. Отсюда уже известный
"герменевтический круг": понимание
нуждается в истолковании, а истолкование
предполагает некоторую понятность
истолковываемого. Однако герменевтический
круг не следует путать с порочным кругом
в логике. Всякое серьезное познание должно
отдавать себе отчет в собственных предпосылках.
поскольку в основе любого рефлексивного
акта лежат нерефлексивные предпосылки
(которые Хайдеггер называет "пред-обладанием",
"пред-видением" и "пред-схватыванием"),
постольку задача герменевта состоит
не том, как выйти из герменевтического
круга, а в том, как в него "правильно"
войти. В поздних работах Хайдеггер отходит
от герменевтической программы Бытия
и времени, смещая центр тяжести на бытие
как таковое (в отличие от бытия сущего,
в том числе бытия человека), на его "судьбу"
и "историчность".
Не без влияния хайдеггеровских
идей гёттингенский феноменолог
Х.Липпс предпринимает в 1936 попытку
создания "герменевтической логики". Ее предмет
- живая речь, а не косная морфология суждения,
как в классической логике. Последняя,
в частности, полностью отвлекается от
того обстоятельства, что речь "позволяет
нам нечто узнать". Истинное содержание
речи надо искать не в высказывании, а
в ситуации, где некоторое утверждение
или замечание возникает и где оно оказывает
определенное воздействие на говорящего.
Эти мысли Х.Липпса по
праву считаются предвосхищением
теории языковых актов, созданной позднее
Дж.Сёрлем и Дж.Остином. Связать герменевтические
идеи раннего Хайдеггера с тезисами
последнего об "историчности" и "брошенности" бытия
попытался Х.Г.Гадамер (р. 1900). В его книге
Истина и метод: Основные черты философской
герменевтики (1960) осуществлен синтез
герменевтической традиции. Полемизируя
с Дильтеем и его последователями, Гадамер
показывает, что своеобразие герменевтической
позиции расположено вовсе не в методологической
плоскости.
Своеобразие гуманитарных
наук по сравнению с естествознанием
надлежит искать не в особенностях
метода, а в особом отношении к
объекту, составляемому культурно-исторической традицией. Гуманитарное знание
в 20 в. оказалось в тисках ложной дилеммы:
либо эстетизм и эстетическая тривиализация,
либо методологизм и подражание методу
точных наук. Выйти за пределы этой дилеммы
и призвана философская герменевтика.
Последняя, в противоположность объективистски
ориентированной теории интерпретации,
порывает с идеалом саморастворения исследователя
в материале. "Историчность" истолкователя
- позитивный момент истолкования. Неприемлем
для философской герменевтики и выдвинутый
Просвещением идеал беспредпосылочного
и "беспредрассудочного" отношения
к прошлому. Предрассудки являются не
препятствием, а как раз условием познания
традиции. Гадамер выдвигает понятие "исторически-действенного
сознания": каждая новая интерпретация
того или иного произведения составляет
звено традиции, момент ее "события".
Интерпретатор никоим образом не является
пассивным участником этого события: в
ходе истолкования происходит не перемещение
интерпретатора в горизонт интерпретируемого
автора, а слияние двух горизонтов. В противоположность
сциентистскому и историцистскому подходу
Гадамер развивает модель интерпретации
как вопросов и ответов. Диалектика вопроса
и ответа не имеет ничего общего с произвольной
игрой автономного субъекта; в разработке
этой диалектики Гадамер опирается на
Платона и Гегеля. Идеи Гадамера послужили
мощным импульсом развитию литературной
герменевтики (Х.-Р.Яусс и др.). К Гадамеру
примыкает в разработке своей социальной
теории Ю.Хабермас. При этом Хабермас подвергает
критике ту универсализацию герменевтики,
которую мы встречаем у Гадамера, что породило
широко известную дискуссию (материалы
опубликованы в сборнике Герменевтика
и критика идеологии, 1975). Критичность
Хабермаса по отношению к философской
герменевтике Гадамера не помешала сближению
позиций обоих мыслителей в 1980-е годы:
развивая свою "теорию коммуникативного
действия" и вытекающую из нее этику
дискурса, Хабермас активно пользуется
герменевтическим понятийным инструментарием
(прежде всего такими категориями, как
"понимание" и "диалог").
2 Современная герменевтика
В дальнейшем делается еще
один шаг в сторону “философизации”
герменевтики: происходит онтологизация
ее проблематики. В частности, понимание
уже рассматривается как свойство
человеческого бытия, как свойство
человеческого “жизненного мира”. Постепенно
мы наблюдаем становление герменевтики
как учения о бытии, о его принципах, т.
е. она становится философским направлением.
В конце XIX — начале XX века в философии
и методологии гуманитарных наук постепенно
складываются благоприятные условия для
введения герменевтических идей в философский
контекст, намечается оригинальный синтез
герменевтики с феноменологией. Данное
направление исследований связано с деятельностью
прежде всего Э. Гуссерля, Г.Г. Шпета, М.
Хайдеггера и позднее Г.-Г. Гадамера. В
начале XX века с возникновением семиотики,
современной логики, семантики, феноменологии
была преобразована и герменевтика, в
которой психологические приемы стали
играть свою четко определенную роль в
системе методологических средств, обслуживая
внешние моменты понимания смысла текстов.
Причем, ввиду того, что тексты весьма
разнообразны по своему жанру, происхождению
и роли в жизни общества, акцент может
делаться на разные элементы смысловой
структуры. Никакого противоречия между
психологией, герменевтикой и феноменологией
не существует. Строгое разведение внутреннего
и внешнего ведет к различению методов
исследования, систематизирует исследование
и, что не менее важно, сохраняет специфику
предметных областей. Предмет становится
определяющим для выбора метода исследования.
Шпет чутко уловил движение герменевтической
проблематики к преобразованию ее в новое
философское направление со своей особой
логикой, с собственными приемами исследования.
Это философское направление адекватно
соответствует природе философии. Философское
знание интерпретационно, диалогично,
а значит, герменевтично. До 1914 года (года
публикации работы “Явление и смысл”)
Шпет полагал, что создание подлинной
положительной философии фактически уже
осуществлено Э. Гуссерлем. Следует лишь
немного “подправить” его феноменологию
и мы получим “основную науку философии”,
которая является базисной как для всей
философии в целом, так и для всех конкретных
наук. Но уже в процессе написания данной
книги у Шпета закрадываются сомнения
в безупречности методологической техники
феноменологии, в абсолютной ясности всех
приемов исследования. И эти сомнения
были связаны прежде всего с проблемами
постижения смысла, со структурой понимающей
деятельности, которая не зависела от
особенностей психики познающего субъекта,
что является предметом особого интереса
теорий познания в отрицательной философии.
Поэтому он предпринимает систематическое
исследование проблем герменевтики с
целью выведения ее концептуального содержания
на философский уровень и заполнения указанного
пробела в аппарате феноменологии. Для
решения проблемы понимания существенно
выполнение двух условий: 1) раскрыть историческую
природу текста и 2) выявить сущность процесса
понимания и интерпретации. Шпет выводит
всю проблематику, связанную с психологическими
и историко-культурными моментами, за
рамки акта постижения смысла, помещая
ее в условия понимающей деятельности.
Герменевтические идеи лежат также в основе
философии М. Хайдеггера. Процессы истолкования
“собственно человечески налично-существующего”
становятся основными герменевтическими
задачами. Хайдеггеровское понятие “собственно
человечески налично-существующего”
является обобщением дильтеевского понятия
“остаток человеческого бытия в произведении”.
Это положение открывает одну из современных
линий развития герменевтики. Изложение
герменевтики у Хайдеггера основано на
следующем определении понятия “жизнь”.
Жизнь — это элементарная структурная
единица, в которой представлена (истолкована,
структурирована) однородность сознания
и предмета. Эта однородность не существует
(не находится в действительности), а именно
представлена, истолкована. Онтологизируя
языковую проблематику герменевтики,
Хайдеггер способствует превращению герменевтики
в учение о бытии, закрепляя тем самым
ее философский статус. Вместо гуссерлевской
трансцендентальной феноменологии Хайдеггер
предлагает “герменевтическую феноменологию”,
в которой вопрос о смысле существования
равносилен вопросу о смысле познанного.
Понимание здесь выступает первоначальной
формой человеческой жизни, а не только
методической операцией. Большое влияние
на различные герменевтические направления
оказали исследования А. Н. Уайтхеда. По
его мнению, понимание может быть достигнуто
двумя способами. Если понимаемое положение
дел является сложным, то его можно понимать,
рассматривая отдельно составляющие его
факторы, синтез которых дает нам полную
картину. Второй способ понимания выражается
в том, что положение дел понимается как
целое непосредственно, без промежуточных
ступеней анализа и независимо от того,
доступно оно анализу или нет. Уайтхед,
критикуя метафизические теории самосознания
и методологический объективизм, стремится
создать теорию, нацеленную на современность.
Он показывает, что преобладание существования
над бытием ведет к теории интерпретации,
к универсальной относительности истолкования
любой реальности. Ход рассуждения Уайтхеда
следующий. Так как имеются такие явления,
которые в каком-то определенном смысле
существуют, но не являются реальными,
то вопрос об их познании и понимании не
может быть решен при помощи наблюдения
и непосредственного созерцания (интуиции).
Интересную концепцию предложил еще один
известный герменевт - П. Рикёр. Он пытается
выяснить смысл интерпретирующей парадигмы
для социальных и гуманитарных наук. В
качестве центральной проблемы универсальной
методологии П. Рикёр рассматривает проблему
диалектики объяснения и понимания. Диалектику
понимания и объяснения П. Рикёр пытается
уточнить по аналогии с диалектикой постижения
смысла текста при его чтении. Здесь понимание
используется в качестве модели. Реконструкция
текста как целого имеет характер круга
в том смысле, что знание целого предполагает
знание его частей и всевозможных связей
между ними. Причем многозначность целого
является дополнительным побудительным
мотивом для возбуждения герменевтических
вопросов. Понимание присваивает себе
полученный в результате объяснения смысл,
поэтому оно всегда следует во времени
за объяснением. Объяснение опирается
на гипотезы, реконструирующие смысл текста
как целого. Обоснованность таких гипотез
обеспечивается вероятностной логикой.
Путь от объяснения к пониманию обусловлен
спецификой текста. При интерпретации
текста имеет большое значение правильная
методика формулировки вопросов по отношению
к нему. Вопросы должны предельно ясно
способствовать усвоению смысла текста.
Вопросную методику исследования текста
П. Рикёр переносит на философское знание,
предлагает даже считать “вопрошание”
философским методом. По иному пути идет
другой известный представитель герменевтики
— Э. Бетти. Он следует традиционному пониманию
герменевтики как теории интерпретации,
сохраняет методологическое значение
категории понимания, не принимая ее онтологического
истолкования. Бетти при решении проблемы
понимания ставит своей задачей определить
процесс объяснения вообще. По его мнению,
объяснение только подводит к пониманию.
В то же время, чтобы понять в единстве
процесс объяснения, необходимо обратиться
к феномену “элементарного понимания”
как языкового явления. Процесс объяснения
призван решить проблему понимания, которая
имеет много оттенков, обладает собственной
спецификой. Результатом такого подхода
является определение Бетти понимания
как узнавания и реконструкции смысла
текста. Бетти высказывает предположение,
которое оказало большое влияние на последующих
исследователей. Смысл его сводится к
тому, что реальный процесс создания текста
содержит общий закон метода. “Если склоняются
к взгляду, что каждый акт понимания протекает
по обратному пути акта речи и мышления
... тогда ясно, что из возврата такого рода
можно получить общий закон смыслового
соответствия между процессом создания
художественного произведения и процессом
его истолкования”. Большое влияние на
современную западную философию оказали
идеи Г.-Г. Гадамера, который критически
осмыслил предшествующую герменевтическую
традицию, выявил в ней основные направления
и предложил собственный подход. Одна
из гипотез, пытающаяся раскрыть сущность
современной герменевтической логики,
была предложена Гадамером. По его мнению,
мы понимаем смысл текста, если понимаем
вопрос, ответом на который является текст.
Мы достигаем понимания в случае слияния
“горизонтов понимания” интерпретатора,
пытающегося реконструировать вопрос,
и текста. Подлинная герменевтическая
проблема заключается в проникновении
в смысл текста самого по себе, а не в реконструкции
“воли автора”. Для современной герменевтики
характерна тенденция к обособлению собственной
проблематики, к организации, экспликации
своего предметного мира с одновременным
отделением от нерационалистической компоненты.
Освобождение от редукционистских и психологически
нагруженных подходов идет под девизом
борьбы за специфику герменевтического
знания, за выделение герменевтики из
традиционной теории познания и историко-психологически
нагруженных методологий постижения смысла
текста. У герменевтики и “исторического
метода” просто разные задачи, решаемые
соответственно специфике предметных
областей разными методами.
3 Герменевтика и философия
Как мы уже
выяснили, центральной категорией
герменевтики как искусства,
техники, теории или метода
интерпретации “текстов” является
категория понимания. Философская
теория интерпретации бытия в
целом и мира гуманитарной культуры в частности предоставляет
средства для понимания гуманитарных
явлений, для проникновения в их смысл.
Проблематика понимания сближает герменевтику
с философией культуры и с философией
языка, открывает возможность для создания
философской герменевтики, которая предполагает
новое измерение человека. В ней ставится
вопрос о человеке понимающем. Понимающим
себя, свое место в мире, окружающую реальность
и другого человека. Понимание также как
и способность к труду, способность к разумной
деятельности, языку, вере, также как социальность,
является сущностным свойством человека.
Век компьютерной и научно-технической
революции, нарастающие информационно-коммуникативные
связи, крушение и создание цивилизаций
еще более обостряют актуальность проблемы
понимания и всех связанных с ней герменевтических
моментов.
Историческое
нарастание значимости герменевтической
проблематики от античности до
наших дней подобно кумулятивному
процессу. Герменевтика всегда была
вплетена в живую ткань социальной
деятельности людей, никогда не была абстрактной теорией,
а являлась техникой, искусством интерпретации
и применялась для решения задач, актуальных
для жизни и нормального функционирования
общественных институтов. Важнейшие переломные
моменты развития герменевтического метода
совпадали по времени и были существенно
связаны с крупнейшими историческими
событиями, определялись, в конечном счете,
практическими потребностями жизни людей.
Среди практических
и теоретических потребностей, повлиявших
на развитие герменевтики, можно выделить запросы греческой педагогики
в античности, позднее превращение христианства
в религию широких народных масс, переводы
и истолкования библейских и более поздних
христианских источников. Далее еще можно
отметить Реформацию и связанную с ней
критику католической доктрины, Возрождение,
переводы с классических древних языков
на живые национальные языки литературных,
философских и исторических памятников
и их комментарии, превращение Библии
в литературный памятник, интерес к истории,
языкознанию, спасение авторитета гуманитарного
знания от уничижительной критики философов
позитивистской направленности. И, наконец,
XX век — век коммуникации, необходимости
установления понимания, диалога. Герменевтика
занимается анализом политики, права,
проблемами межконфессионального понимания,
она используется в медицинской практике,
понимание рассматривается как проблема
бытия человека, возникает философская
герменевтика.