История конфликта

      1. История развития теорий конфликта 

      1.1. Зарубежные теории конфликтов 

      Как иногда шутят ученые, «начнем, как  всегда, с Аристотеля».

      Основоположник  европейской науки в своем  знаменитом трактате «Политика» систематизировал сложившиеся к его времени  взгляды на общественное устройство и дал ответ на вопрос о лучших и худших видах организации совместной жизни людей.

      Аристотель  утверждал: «Государство — продукт  естественного возникновения. Оно  принадлежит тому, кто существует по природе, человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто живет вне государства, либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек».

      Аристотель  в решении главного вопроса («что главнее — общество или человек?») недвусмысленно отдает приоритет обществу. Деление же людей на тех, кто властвует, и тех, кто подчиняется, Аристотель относит к естественному закону природы.

      Аналогичным образом решает проблему Платон (427—347 гг. до н.э.), которого иногда называют первым социалистическим мыслителем.

      К решению вопроса о соотношении общества и личности в пользу личности как отдельного самоценного существа общественная мысль приходит гораздо позже.

      В изучении конфликтов на Западе можно  выделить два основных направления:

      1) концепция Т. Парсонса, где главное  внимание уделяется проблеме стабильности и устойчивости (функционализм);

      2) теории К. Маркса, Г. Спенсера, Р. Дарендорфа, где проблема конфликта  занимает ведущее место при  объяснении социальных процессов  и изменений (структурализм).

      Первые  попытки создать социологическую теорию совершенствования социальной системы, где бы обосновывалась роль конфликта, относятся ко второй половине XIX в. В этот период появились работы английского социолога Герберта Спенсера, например, «Основы социологии», где развивался тезис о всеобщности и универсальности конфликта.

      Спенсер утверждал, что борьба за выживание, конфликты между индивидами и  группами способствуют равновесию в  обществе, обеспечивают процесс общественного  развития. Спенсер был сторонником  социал-дарвинизма. Социал-дарвинисты утверждали, что общество может быть отождествлено с организмом. Это дает возможность объяснить социальную жизнь биологическими закономерностями. Западное общество устроено по принципу «войны всех против всех», за счет этого и достигается его равновесие.

      Образно его можно представить как  колонию бактерий, плесень, где молекулы настолько тесно сплетены — связаны  между собой связями — ниточками  интересов, что точечные удары ни к чему не приведут — такое образование  достаточно твердо. Микронеустойчивость  обеспечивает устойчивость, конкуренция обеспечивает стабильность — людям просто не до глобальных конфликтов. Государство лишь следит за соблюдением правил игры. Групповые связи недолговечны, и существуют благодаря общим интересам, а не общим ценностям. Индивидуумы практически неуязвимы, группы очень хрупки. Для гражданского общества это верно вдвойне. Зато общество крайне чувствительно к ударам по интересам каждого.

      Западное  общество можно также охарактеризовать как общество «двух третей». Две  трети общества живут более-менее в достатке, а одна треть — в абсолютной бедности. Вход обездоленным в «верхнюю часть» крайне затруднителен. Зато вероятность опуститься «на дно» у представителей благополучной половины достаточно велика. Так поддерживается состояние «напряженной стабильности». Треть населения ввергнута в бедность и буквально борется за существование — никаких иных приключений ей уже не надо. А остальным предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Стимулирование угрозой — механизм, неизбежно травмирующий душу и обедняющий в жизни самого успешного человека (С. Кара-Мурза). Искусственное поддержание общества в состоянии «двух третей» ведет к скрытым социальным, открытым межличностным и, конечно же, — внутриличностным конфликтам. Тем более, когда такое состояние общества не только освящено законом, но и «обосновано» с научной (этология, социал-дарвинизм) и религиозной (протестантизм) точек зрения.

      Философы  гражданского общества (Гоббс, Кант) утверждали, что человек в естественном состоянии  — кровожадный и эгоистичный зверь, добро в таком состоянии существует лишь как возможность или как внутренний задаток, которые реализуются лишь в условиях цивилизации, когда человек становится гражданином (горожанином). В обмен на возможность быть лично свободным гражданином человек должен добровольно поставить себя, свою агрессивную «дикую» природу под контроль закона и общества.

      Если  Аристотель считал, что государство  существует от природы, и что человек  по природе своей существо общественное, социальное, политическое, то Гоббс полагал, что естественное состояние общества — это война всех против всех, ввел концепцию изолированного индивида. И социальный заказ рыночного общества идеология Гоббса и его последователей выполнила блестяще.

      Важнейшим основанием стабильности рыночного общества является эгоизм людей-атомов и их рационализм. Гоббс описал состояние человека как войну всех против всех. Эволюционная теория Дарвина представила ее как борьбу за существование. Большое влияние на Дарвина оказали труды Мальтуса — идеологическое учение, объясняющее социальные бедствия, порожденные экономикой свободного предпринимательства. В начале XIX в. Мальтус в Англии был наиболее обсуждаемым автором и выражал стиль мышления того времени. Представив как необходимый закон общества борьбу за существование, в которой уничтожаются бедные и неспособные и выживают наиболее приспособленные, Мальтус дал Дарвину центральную метафору его теории эволюции — борьбу за существование. Научное понятие, приложенное к дикой природе, пришло из биологии, оправдывающей поведение людей в обществе. А уже из биологии вернулось в идеологию, снабженное ярлыком научности.

      Историк дарвинизма Д. Говард пишет: «После Дарвина  мыслители периодически возвращались к выведению абсолютных этических  принципов из эволюционной теории. В английском обществе позднего викторианского периода и особенно в Америке стала общепринятой особо зверская форма оправдания социального порядка — социал-давинизм — под лозунгом Г. Спенсера «выживание наиболее способных». Закон эволюции был интерпретирован в том смысле, что победа более сильного является необходимым условием прогресса. Ясно, что внедрение в массовое сознание идей социал-дарвинизма оказывало сильнейшее программирующее воздействие. По словам нынешнего английского неолиберала Р. Скрутона — недовольство усмиряется не равенством, а путем придания законной силы неравенству.

      Спенсер не только переносит научные концепции  в социологию, придавая им чисто  идеологический характер. «Бедность  бездарных, — пишет он, — несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, изнуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих из них на мели и в нищете — все это воля мудрого и всеблагого провидения».

      Как отмечает другой историк дарвинизма, Р. Граса, «социал-дарвинизм вошел  в культурный багаж западной цивилизации и получил широкую аудиторию в конце XIX — начале XX вв. не только вследствие своей претензии биологически обосновать общественные науки, но, прежде всего, благодаря своей роли в обосновании экономического либерализма и примитивного промышленного капитализма. Самоутверждение индивидуума было восславлено и стало подсознательной частью культурного наследия Запада, идея взаимопомощи была забыта и отвергнута».

      Биологизация  социального, социал-дарвинизм проникли даже туда, куда, казалось бы, им вход воспрещен самим развитием их научной области — в среду антропологов. Вот сентенция директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова (в 1992 г. он был Председателем Госкомитета по делам национальностей РФ): «Общество — это часть живой природы. Как и во всей живой природе, в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство — это утопия и социальная смерть общества». И это после фундаментальных трудов этнографов в течение последних сорока лет, которые показали, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой природной предрасположенности к ним человеческий род не имеет. Постулаты подобного рода, считают этнографы, чисто идеологический вывод.

      Философ современности К. Поппер отмечал, что  общество западного типа — открытое гражданское общество — нельзя сравнивать с организмом, поскольку ничто  в организме не соответствует  одной из важнейших характеристик открытого общества — конкуренции за статус его членов.  

      Разрушение  культурного ядра общества путем  внедрения мальтузианских представлений  о человеке привело к расщеплению  сознания людей. Новая антрополого-социальная модель, воспринятая на уровне идеологии (поверхностном), вошла в противоречие с глубинными уравнительными идеалами, которые не удалось искоренить. Это было показано исследованиями, начиная с 1989 г.

      Однако  нужно отметить, что то общество, где более развита социальная мобильность, более конфликтоустойчиво, и даже менее конфликтно, чем то общество, где установилась более жесткая социальная структура. Жесткая иерархия не дает шансов нижним подняться наверх, что порождает очень опасную конфликтную ситуацию.

      Как видно, социал-дарвинизм не столько объясняет социальные конфликты, сколько оправдывает и напрямую порождает их.

      Яркими  представителями этого учения были Бэджгот, Самнер, Гумплович, Ратценгофер, Смолл. Они описывали проявления социальной борьбы в столкновении интересов, унаследованных норм и новых идей, привлекших внимание к проблеме конфликта. 

      Марксистская  теория. Особое место в теории социального конфликта занимают работы Карла Маркса, открытие которым материалистического понимания истории дало возможность по-новому взглянуть на развитие социальных отношений. По Марксу, в обществе люди вступают друг с другом в необходимые социальные отношения, которые не зависят от их воли и сознания. Это главные условия формирования общества. Его развитие идет в соответствии с диалектическим законом единства и борьбы противоположностей, которые в этом обществе представлены большими социальными группами или классами. Основная проблема в их взаимоотношениях — система распределения ресурсов. Исходя из этого формулируются основные тезисы марксистской концепции конфликта:

• чем более неравномерно распределяются в системе дефицитные ресурсы, тем глубже конфликт между господствующими и подчиненными классами;
• чем глубже подчиненные классы начнут осознавать свои истинные интересы, тем более вероятны их сомнения в законности существующей формы распределения ресурсов;
• чем больше подчиненные классы сознают свои интересы и начнут сомневаться в законности системы распределения, тем более вероятно, что они должны будут сообща вступить в открытый конфликт с господствующими классами;
• чем выше идеологическая унификация членов подчиненных классов, тем более развита их структура политического руководства, тем сильнее поляризация противостоящих классов;
• чем сильнее поляризация господствующих и угнетенных, тем насильственнее будет конфликт;
• чем более насильственным является конфликт, тем больше структурных изменений системы он вызовет, и тем большее перераспределение недостающих ресурсов в результате произойдет.

      Исследователи наследия Маркса обратили внимание на то, что классовый конфликт рассматривался им без теоретического анализа его разнообразных поведенческих форм. Указывается на абсолютизацию роли экономических отношений в возникновении социального конфликта. Маркс считал, что каждая из конфликтующих сторон имеет лишь одну цель — стремление к распоряжению дефицитными ресурсами, что было опровергнуто социальной практикой. Несмотря на это, теория Маркса получила широкое распространение. 

      Функциональная  теория конфликта. Заметным шагом в изучении конфликта западной социологией стали работы немецкого социолога Георга Зиммеля. Его по праву считают основоположником функциональной теории. Согласно Зиммелю, конфликт — универсальное явление, более того, полностью единая и гармоничная группа или общество вообще немыслимы. Даже если бы они существовали, то, не обладая механизмом саморазвития и не подвергаясь воздействию импульсов, стимулирующих изменения, они оказались бы нежизнеспособными.

      Важное  значение имеют выводы Зиммеля о  воздействии конфликта на внутреннюю структуру группы. В экстремальных ситуациях усиливается тенденция к централизации, вплоть до установления деспотического режима. Возникнув, централизованная структура стремится к самосохранению, и с этой целью склонна выискивать нового противника для создания новых внешних конфликтов. Вкладом Зиммеля в теорию конфликта является включение третьей стороны. Отношения в диаде допускают возможность лишь прямолинейного конфликта. С появлением третьего открывается возможность для многоплановых отношений, осознания различий, формирования коалиций, становления групповой солидарности, т.е. возможность сложного социального взаимодействия.